Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 1
- Название:Две жизни в одной. Книга 1
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Полипресс
- Год:2010
- Город:Тверь
- ISBN:978-5-904807-07-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 1 краткое содержание
Книга-1 «Две жизни в одной» — автобиографическая документально-художественная повесть о жизни и творчестве педагога и писателя Гайды Рейнгольдовны Лагздынь.
Две жизни в одной. Книга 1 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Оно просвечивает кусты и тонкие стволы деревьев, высушивает эти самые молочные клочья, само же превращаясь в яркий сияющий диск.
Вскоре лес расступился перед распахнутым широким полем. По узкой тропке вдоль этой кромки иду вместе с двумя женщинами в сторону деревни, где мне предстоит жить и работать.
Здание школы — помещичий дом — стоит чуть дальше от села. Поднимаюсь на крыльцо.
— Можно войти? Здравствуйте! Мне нужен директор школы.
— Здравствуйте! — отвечает миловидная светловолосая женщина. Полнота фигуры выдает, что скоро быть ей матерью. — Проходите. Иван Васильевич сейчас подойдет. Вам повезло. Он только что вернулся из Кимр.
Женщина откровенно разглядывает меня.
— А вы не новая учительница?
— Да, у меня направление в Неклюдовскую среднюю школу.
— Значит, работать будем вместе. У нас школа средняя, но еще не полная. Всех классов по одному, теперь вот и девятый будет.
После этого обе замолкаем, не зная, о чем говорить.
— Вы тут и живете? — спрашиваю я, чтобы как-то прервать тягостное молчание.
— Живем в деревне. Квартира от школы — полдома. В другой половине другие учителя живут. Вам, наверное, в деревне придется квартироваться. Есть еще один дом, только... — немного помолчав, новая знакомая продолжала: — Только Варвара там с семьей живет. Замуж вышла, дочку родила. Муж бойкий. Шумно. Вы уж лучше отдельно квартируйте. А вот и Иван Васильевич! — оживилась молодая женщина, взглянув в окно.
На пороге возникла высокая стройная фигура директора.
«Синие глаза и черные волосы. Красивый мужчина», — отметила я про себя.
— Здравствуйте! Хорошо, что приехали. Познакомимся и все обговорим! Мне в отделе образования уже сказали: учительница-отличница к вам прибудет! Давай-ка, Валентина, тащи на стол. Что у тебя в столовой есть? Угощай гостью!
— Вот, значит, так обстоят дела, — за трапезой продолжал директор. — Химии — девять часов. Дадим экономическую географию в пятом классе, анатомию и физиологию в восьмом, психологию с логикой в девятом и древнюю историю в пятом классе. На ставочку наскребем. А вы какой язык изучали?
— Английский.
— Хорошо. Дадим вам в пятом немецкий.
— Что вы?! Я не знаю немецкого! И в школе, и в институте я изучала английский. А иностранным языкам, наверное, знаете, как сейчас учат?
— Диплом-то у вас с отличием? Неужто немецкий не освоите? Вместе с ребятами и учить будете.
— Преподавать разные предметы я согласна, но не иностранный, у меня нет способностей к языкам. Вы уж меня извините!
— Ладно. Без немецкого оставим. А сейчас куда заторопились?
— Хочу село посмотреть, в лес сходить, и на вечерний катер поспеть.
— Какая быстрая! Ну раз решила, то уж, — вздохнул директор, — отговаривать не смею. А все-таки, может, возьмете немецкий-то? Ну совсем некому вести! — крикнул Иван Васильевич вдогонку. — Что вам стоит выучить?!
— Нет! — откликнулась я, покидая дом. — Не смогу! До свидания!
Пятистенок бабки Евдокии стоял вторым по счету от берега Пудицы, неширокой реки, притока Медведицы. Большой серый дом, обшитый тесом, был когда-то полон людьми. Старик Евдокии умер, сыновей схоронила война, дочь с семьей живет в Москве. Коротала свою старость старушка одна, не считая коровы Настасьи, пяти овец во главе с бараном, кучей кур под предводительством петуха-драчуна да еще стаи уток и гусей. Жиличке, то есть мне, старушка обрадовалась.
— Дрова да керосин дармовые, — говорила она соседке, — да еще государство и за квартирантку платит. Веселей вдвоем-то в длинную темную осеннюю ночь да в крутую зимнюю стужу. Не так боязно будет от волчьих песен.
Дом Евдокии состоял из двух половин. Задняя — холодная, неотапливаемая. Там хранились всякие припасы да ненужные вещи. В передней громоздилась русская печка. На печи бабка спала. Большую переднюю украшали старинные иконы, возле одной все время мерцал маленький огонек лампадки. Вдоль стен — широкие некрашеные лавки и длинный прямоугольный стол. Сразу видно, здесь сиживала большая семья. Между крошечными окнами висело в рамке зеркало, потускневшее от времени. На стене — фотографии родных. Стандартную форму русских домов в деревнях, о которых многие сегодня имеют представление лишь по кинофильмам, дополняла медная керосиновая лампа с металлическим абажуром. Лампу Евдокия зажигала нечасто, экономила керосин. Яйца да мясо, периодически появляясь, увозили в город перекупщики, как и овечьи шкуры. Кожу из овчины умели выделывать и сами деревенские. На заработанные учительским трудом деньги я купила таких кож на целое кожаное пальто. Брат к тому времени вернулся из армии, отслужив положенный срок. Мы с мамой заказали пальто у калининского мастера по кожам, жившего в одном из домов на бульваре Радищева. Это пальто брат очень долго носил, даже тогда, когда мода на них прошла, а страна приближалась к перестроечным годам.
С наступлением темноты деревня как вымирала. Ни звука, ни фонаря на улице, ни огонька в окне. Спать все ложились по старинке рано. Осветительную жидкость — керосин — жалели. Хотя сами и поговаривали, что он почти ничего не стоит. Бабка ворочалась на печи, охала, иногда что-то проговаривала. Может быть, молилась? Я же никак не могла привыкнуть к этому режиму. В городе электрический свет, радио. Друзья придут. Можно пойти на танцы, в кино, в театр или на вечер в институт. Кинофильм, правда, иногда целый месяц, а то и более, крутят в «Звездочке» один и тот же. Потому многие картины смотрим по нескольку раз. Но все равно город — не деревня.
Мерно тикают часы-ходики, помахивая маятником, да сверчок, украшение вечерних часов, поскрипывает где-то там под потолочиной. Зеленый абажур, сделанный из обложки ученической тетрадки, на стекле керосиновой лампы начинает чернеть и обугливаться. Первый признак, что на сегодня работу надо заканчивать. Но я еще не выучила урок по экономической географии. Да и не все даты вызубрила. С датами у меня всегда было туго еще в школе. Торопливо выписываю цифры исторических событий, вкладываю в план урока. Каждый день, по каждому уроку надо писать эти планы. Приходится шпаргалить. Одиннадцать программ! Многие предметы для меня новые. Да и свои, кровные, нуждаются в корректировке. В институте науки изучались глобально. В школе знания надо давать конкретно, согласно учебному плану. Не понадобились ни микробиология, ни геология, которую я очень любила. Мне до сих пор снятся синклинали и геосинклинали.
Кажется, все. Завтра встану пораньше. Пока бабка Евдокия печь растапливает да самовар ставит, поучу. Подкручиваю колесико в керосиновой лампе. Дую сверху в стекло. Лампа гаснет, обдавая керосиновой гарью. Форточку бы открыть? Но окна плотно замурованы, заклеены бумагой. Между рамами лежит пушистый мох — сфагнум. Этим мхом переложены бревна в стенах домов. Я их не вижу. В комнате темно. Ладонью ощупываю гладкие, отполированные временем, выпуклости.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: