Николай Бодрихин - Челомей

Строительство жилых домов в городе велось в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР, которыми задавались не только тематические работы, но и объёмы городской застройки в обеспечение деятельности предприятия. Жильё возводилось подрядными государственными организациями, Управлением капитального строительства НПО машиностроения, при активном участии молодёжи и комитета ВЛКСМ предприятия. В городе вырастали целые кварталы с детскими садами, школами, медучреждениями, котельными, коммуникациями и т. п. Реугов по существу стал «тылом» НПО машиностроения.

«За большой вклад, внесённый в развитие города Реугова и в связи с 70-летием со дня рождения, в 1984 году Владимиру Николаевичу было присвоено высокое звание “Почётный гражданин города Реутова”» [119].

Нинель Васильевна была предельно преданным мужу человеком, «солнечной женщиной», прикладывавшей все силы, чтобы обустроить его «внутренний быт», при этом заботясь и о его внешнем облике, а Владимир Николаевич, прошу простить за тавтологический оттенок, был очень видным человеком, всегда готовым выступить и отстоять своё предложение или решение перед кем угодно. Большинство мемуаристов подчёркивают безукоризненный внешний вид Челомея, прекрасно сипящий, без единого изъяна костюм, накрахмаленные рубашки, подобранные в тон сверкающие ботинки. О том же свидетельствуют кадры кинохроники и фотографии. Никто из мемуаристов, даже злопыхателей, а их было немало, не посмел бросить в отношении его внешнего вица ни малейшего камешка. В этом несомненная заслуга Нинель Васильевны. Конечно, Челомей почти всегда имел достаточно средств и возможностей, чтобы покупать себе хорошую одежду, но содержать её в безупречном виде при его загрузке могла только любящая женщина. Учитывая, что прислуги в доме Челомеев почти никогда не было (редкие исключения составляли уборщицы, изредка появлявшиеся в его доме в последние годы), своей презентабельностью он был обязан исключительно Нинель Васильевне.

Генеральный директор, генеральный конструктор НПО машиностроения А.Г. Леонов вспоминает, как однажды на совещании В.Н. Челомей неожиданно спросил одного из своих заместителей: «А вот ты что по дому делаешь?» Тот ответил, что ничего, совершенно нет свободного времени. На что Владимир Николаевич заметил: «А я по воскресеньям квартиру пылесошу».

Нинель Васильевна взяла на себя все заботы по дому, по даче, по воспитанию детей, пользуясь помощью свекрови — Евгении Фоминичны. В семье Челомеев выросли двое детей: Сергей Владимирович, 1952-го, и Евгения Владимировна, 1957 года рождения. Дети выросли, получили хорошее образование, вырастили своих детей.

Когда автор этих строк впервые услышал имя Нинель, его несколько смутило «французское» звучание, но оказалось, что это лишь от недостатка знаний. Женское имя Нинель, как объясняют словари, — неологизм советского периода, образованный путём обратного прочтения фамилии основателя Советского государства В.И. Ленина. Нинель — одно из наиболее употребимых и закрепившихся женских имён с «идеологическим звучанием».

Нинель Васильевна была очень любящим человеком. «Это удивительная женщина, всецело посвятившая свою жизнь Владимиру Николаевичу и создавшая такие условия для его творчества, какие, как мне кажется, не смог бы создать никто другой, — вспоминала секретарь В.Н. Челомея З.С. Усова. — Огромна роль, которую Нинель Васильевна сыграла в выдающихся успехах своего мужа. Человеческая гармония, существовавшая в семье, распространялась, конечно, и на взаимоотношения с детьми, которые всегда были для Владимира Николаевича совершенно неотъемлемой частью его жизни. Ну а рассказы Челомея о внуках пересказать я не смогу, они неповторимы» |50].

Владимир Николаевич, как ни банально это звучит, очень любил и жену, и детей. Особенно он отличал дочь. «Моя Женька — это чёрт в юбке», — не раз с усмешкой говорил он близким знакомым.

Внучка Владимира Николаевича Анастасия Владимировна вспоминает: «Запомнились наши прогулки с дедушкой по лесу на даче, езда на автомобиле, он очень любил прокатиться “с ветерком”, это качество, видимо, передалось и мне».

В семейном кругу, к огорчению домашних, Владимир Николаевич бывал нечасто. Крупные оборонные программы, которые он вёл, требовали его постоянного присутствия в залах КБ, на полигонах, в лабораториях, на заводах, в филиалах, на многочисленных совещаниях и встречах, проводившихся по всей стране — от Северодвинска до Сочи, от кабинета генерального секретаря до палубы противолодочного корабля, в воинских частях и на верфях, в «присутственных» коридорах и в исследовательских институтах.

В более ранние годы Владимир Николаевич с удовольствием занимался спортом. По свидетельству дочери Евгении Владимировны, дома, рядом со столом, стоял им лично сконструированный силовой тренажёр, позволявший выполнять различные упражнения на выносливость и силу — с регулировкой нагрузки, на гибкость — с регулировкой амплитуды… К сожалению, следов этого устройства не осталось, а ведь наверняка он был сделан со свойственным Челомею нестандартным взглядом на вещи и, как следствие, оригинальностью.

На его домашнем рабочем столе постоянно присутствовала табличка с философской, по сути, цитатой из «Циркуляра морского объединённого комитета» № 15 от 29 ноября 1910 года:

«Никакая инструкция не может перечислить всех обязанностей должностного лица, предусмотреть все отдельные случаи и дать вперёд соответствующие указания, а потому господа инженеры должны проявить инициативу и, руководствуясь знаниями своей специальности и пользой дела, прилагать все усилия для оправдания своего назначения».

Он терпеть не мог банальных, избитых фраз. Речь его всегда была образна, метафорична, впечатляюща. Тоже касалось и его лекций. В отличие от других, весьма известных и титулованных лекторов, даже таких, как С.П. Королёв и С.А. Лавочкин, его лекции всегда были точны и, несмотря на всю сложность подаваемого материала, имели глубокую собственную драматургию, позволяющую подчеркнуть главное в затронутой теме, подвести слушателя к самостоятельной оценке этого самого главного, оценить его взаимосвязь с окружающими факторами.

Проблемы со здоровьем начались у Челомея, когда ему не было и пятидесяти. Колоссальная нагрузка, которую он на себя принял, борьба, которую он постоянно вёл, отсутствие режима требовали огромных нервных затрат. Он, как человек самолюбивый и щепетильный, это скрывал. Хотя присутствие таблеток на столе, чаще небрежно прикрываемых листом бумаги, не укрывалось от внимательных глаз ближайших сподвижников. Для нас сегодня, когда мы знаем Челомея как Генерального конструктора, дважды героя и лауреата высших премий страны, руководителя одной из самых блестящих конструкторских организаций, творца выдающихся систем и элементов вооружений, его образ предстаёт в ореоле признания и славы, а ведь так стало лишь спустя несколько лет после его смерти.