Николай Бодрихин - Челомей

Общие расходы на систему «Энергия-Буран», совершившую единственный полёт в 1988 году, за 18 лет превысили 16 миллиардов рублей. Конечно, при создании «Бурана» были решены многочисленные научные, производственные и технологические задачи, в большинстве своём так и оказавшиеся невостребованными. В то же время отказ в его пользу от ММКА (малоразмерного многоразового космического аппарата), позднее именуемого ЛКС, настойчиво предлагаемого В.Н. Челомеем и поддержанного рядом ведущих специалистов (академики В.С. Авдуевский, А.П. Александров, Р.А. Беляков, Г.П. Свищев, Е.А. Федосов), и военной авиационнокосмической системы «Спираль», развивавшей ранние идеи того же Челомея, разработкой которой руководил будущий создатель «Бурана» Г.Е. Лозино-Лозинский, стоимость создания которых была на порядок ниже, перспективы использования весьма широки, а уровень проработки достаточно высок, был недальновидным государственным решением. Весьма символично, что решение это было принято в разгар перестройки и, безусловно, сыграло свою роль в падении СССР.

«Эти Шатлы были построены, но тем, что в них размещать и кто заказчики выполняемых задач, — этим разработчики, казалось, озаботились в последнюю очередь, — замечает Г.А. Ефремов. — Грузоподъёмность этих машин оказалась невостребованной, да и стоимость неподъёмная».

Однако на волне соревнования с «вероятным противником» в борьбу вновь пытался включиться Челомей, чтобы вернуться к теме крылатого спуска через десятилетие после закрытия темы ракетопланов. Б.Н. Натаров, ныне ведущий конструктор НПО машиностроения, в своё время был назначен руководителем Специальной конструкторской группы, которая вела разработку новой многоразовой системы.

«В 1975 году, — рассказывает Борис Николаевич, — Челомей вызвал меня из отдела крылатых ракет (я в то время начинал работы по проекту “Метеорит-А”) и дал команду заниматься новым делом. Для меня всё это было абсолютно новым, кроме разве что крыльев. Пришлось поднимать много материалов, ездить в подмосковный Калининград, к тем, кто там уже начал работать по “Бурану”. Однако Челомей понимал, что “Буран” — система с дорогим тяжёлым стартом — едва ли подойдёт для насущных военных задач. Для посещения и обслуживания орбитальных станций корабль также окажется слишком громоздким и дорогим…

С уточнения размеров будущего аппарата всё и начиналось, — продолжает Борис Натаров. — Работа была мучительной, потому что мы метались от штуковины с массой полезной нагрузки от 50 т (для определённого типа военных грузов) до минимальных величин, которые мы видели в параллельных разработках у англичан и американцев (порядка 1,5 т). Этот диапазон мы “утюжили” очень долго. В конце концов, когда стало понятно, что конструкторы “Бурана” очень сильно увязли, что дело идёт тяжело и всё сильнее сказывается отсутствие перспективы в отношении использования нового корабля, Челомей задумал сделать решительный ход. Показать, что страна нуждается в небольшом аппарате, который был бы ближе к оптимальному сочетанию стоимости выведения и массы полезной нагрузки».

Так возникла концепция лёгкого космического самолёта с полезной нагрузкой четыре тонны (вместо 30 тонн у «Бурана») и с орбитальной массой до 20 тонн. В конце лета 1980 года было принято решение о форсировании работ. Всего за месяц конструкторам удалось сделать натурный макет проекта, который позволил просчитать все эскизные составляющие. К тому же получилось 25 томов технического предложения. Сегодня эти документы рассекречены, за исключением разделов, в которых подробно раскрывается потенциальное военное применение лёгкого космического самолёта (ЛКС).

«Аппарат получился интересный, — вспоминает Нагаров. — ЛКС мы разработали в двух основных вариантах. Первый был необыкновенно похож на Х-37В, который запустили в 2013 году американцы. У нас тоже было два наклонных киля, но Челомею кто-то сказал, что такого рода схемы аэродинамически несовершенны. В них якобы появляются фугоидные движения, возникает так называемый голландский шаг и т. д. Неизвестно, обоснованны ли были эти сомнения, но, к сожалению, вторая версия стала очень похожей на уменьшенный Space Shuttle или на “Буран”. Мы никак не могли смириться с этим единственным громадным килем, но Челомей настоял. Видимо, он считал, что это пойдёт проекту на благо, подчеркнёт его следование в рамках магистрального направления».

Владимир Николаевич, как и подобает творцу, был настойчив в своих замыслах. Он предложил свой лёгкий космический самолёт, от идеи которого Челомей не отступался несмотря на все препятствия, и в качестве средства ПРО и ПКО.

Но, несмотря ни на что, продвинуть проект на политическом уровне Челомею решительно не удавалось. Два раза он выходил с предложением по ЛКС в Военно-промышленную комиссию Совмина СССР, но получал отказ. После того как Челомей обратился с письмом к Брежневу, была сформирована комиссия во главе с заместителем министра обороны СССР В.М. Шабановым.

Почётный Генеральный конструктор НПО машиностроения Г.А. Ефремов уверен, что фактически комиссия была сформирована министром обороны страны Д.Ф. Устиновым, а её целью было закрыть все работы В.Н. Челомея по ЛКС.

«Стремясь придать ЛКИ (имеется в виду ЛКС. — Н. Б.) многофункциональный характер, после консультации с A. Г. Басистовым, Челомей предложил создать на базе ЛКИ космический эшелон системы ПРО для поражения МБР на начальном участке полёта, — пишет генерал-лейтенант B.И. Марков, в прошлом Главный конструктор РЛС загоризонтного обнаружения, Генеральный директор ЦНПО «Вымпел» и НИИ ДАР, называющий ракетоплан — ЛКИ — лёгким космическим истребителем. — В своём министерстве он не нашёл поддержки и обратился к Л.И. Брежневу с просьбой рассмотреть этот вопрос, поскольку мнения о целесообразности создания ЛКИ среди высших руководителей были различными.

В начале 1983 года к Леониду Ильичу были приглашены руководители и специалисты оборонных министерств и Академии наук СССР: В.М. Шабанов (МО), Строев (ВПК), И.С. Сербии (ЦК КПСС), А.П. Александров (АН СССР) и др. От Министерства радиопромышленности присутствовали А.Г. Басистов и я.

В назначенный час мы собрались в приёмной Генерального секретаря, и через некоторое время нас пригласили в кабинет. Навстречу шёл Леонид Ильич, с каждым дружелюбно поздоровался и пригласил к столу. Леонид Ильич сказал, что Челомей морочит ему голову со своими идеями, и предложил послушать, что он хочет. В.Н. Челомей в течение 7–8 минут изложил суть предложения. Не открывая обсуждения, Леонид Ильич сказал: “Я решил создать комиссию под председательством Шабанова. Вы все — её члены. Поезжайте сейчас безотлагательно в КБ Челомея и начинайте работать. Я надеюсь, машины у вас есть (при этом он улыбнулся). Сроков не назначаю, когда закончите, доложите”.