Владимир Семичастный - Лубянка и Кремль. Как мы снимали Хрущева
- Название:Лубянка и Кремль. Как мы снимали Хрущева
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Алгоритм
- Год:2016
- ISBN:978-5-906861-18-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Семичастный - Лубянка и Кремль. Как мы снимали Хрущева краткое содержание
Характеристики, даваемые Семичастным руководителям нашей страны, заставляют по-новому взглянуть и на Брежнева, который «подтащил страну к провалу», и на Андропова — «беспринципного и бесхарактерного человека», не сумевшего подготовить проекта выхода страны из кризиса, и на безответственного прожектера Горбачева…
Кроме того, Семичастный делится воспоминаниями о Карибском кризисе 1962 года, о деле Пеньковского, побеге за границу дочери Сталина Светланы Аллилуевой, поставившем точку в его карьере чекиста.
Лубянка и Кремль. Как мы снимали Хрущева - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Держать в узде эту нежелательную конкуренцию так, чтобы она не переходила разумные границы, было порой нелегко, требовались постоянное внимание и значительные усилия. Мы, как только могли, старались снимать напряженность в отношениях. Некоторые работники Второго управления, например, переводились спустя какое-то время в Первое. Но соперничество не утихало, и из-за ненужных взаимных подножек приходилось фиксировать серьезные ошибки.
Такие же взгляды на разведчиков имели подчас и наши дипломаты в ряде стран. У работников разведки машины были лучше, с более сильными моторами, чтобы в случае необходимости они могли легко оторваться от преследователей. Завеса тайны над их миссией не раз нервировала дипломатов. Если вдруг наши сотрудники не появлялись на работе, на своем официальном месте, служившем им «крышей», то их окружение не знало, где они находились в тот день и чем были заняты, хотя разведчик мог за день проехать сотни километров для встречи в другом уголке страны пребывания. Да и частые «болезни» служили им лишь ширмой. Этот «свободный» режим наших сотрудников вызывал неодобрение работников посольств и миссий. Но ввести для разведчика такой же служебный режим, как и для дипломатов, было невозможно.
Обычно работники посольств со стопроцентной уверенностью не знали, кто служит в КГБ, а потому, случалось, подозревали друг друга. Точные сведения имел только посол. Список должностей, на которых могли появляться работники КГБ, был закрытым, иначе контрразведчики противника легко разгадали бы, кто есть кто. И численно наши возможности в рамках посольств не были безграничными — здесь действовали строгие паритетные квоты. Ни одна западная страна не предоставляла советскому персоналу посольства больше мест, чем сама могла получить у нас в Москве для своей миссии. Кроме того, свои запросы были и у ГРУ. Поэтому речь могла идти лишь о единицах работников в посольстве, а уж вовсе не о десятках разведчиков.
Где и сколько будет выделено мест, решал ЦК вместе с нами и министром иностранных дел. Отношения между нами и МИДом, которым тогда руководил Андрей Громыко, были определены соответствующими договоренностями. Свою волю Громыко обычно старался навязать нам самым решительным образом и если уступал, то только под давлением высшего руководства ЦК.
В самой же стране пребывания сетью наших агентов руководили отдельные разведчики. Они встречались с агентами, получали от них информацию, передавали пожелания и указания из Москвы. Резидент — самый высокопоставленный работник КГБ в советской заграничной колонии — координировал акции на всей территории страны и обеспечивал связь с московским центром.
Если же оказывалось, что нам в каких-то западных странах недостаточно собственных сил или же мы, несмотря на все наши старания, не могли попасть туда, куда нам было нужно, тогда для выполнения некоторых частных задач мы использовали дипломатов, работников торгпредств, журналистов.
Однако не каждый на это соглашался. В таких случаях зависело от резидента, сумеет ли он того или иного конкретного человека уговорить. Однако слишком обременять коллег им не следовало; нередко чрезмерный нажим приносил больше вреда, чем пользы.
Многие советские послы, приезжая в Москву по делам или во время своего отпуска, заглядывали и к нам на Лубянку. Нередко они просили: позвольте нам пользоваться всей информацией, которая проходит через ваше учреждение и которую в центр посылают резиденты КГБ. Некоторые послы даже ставили эти вопросы в ЦК партии.
Были попытки подчинить всех работников посольств, в том числе и работавших «под крышей» разведчиков, послам и всю информацию посылать в центр только через них. Суслов однажды даже дал такое указание на совещании послов. Когда мне доложили об этом, я тут же снял трубку и позвонил Хрущеву. Тот устроил Суслову разнос и заставил исправлять допущенную ошибку.
Разговор между мною и недовольными послами сводился к разъяснению, что конкретные имена агентов мы не сообщаем даже руководителям ЦК партии и правительству. Подобным же образом поступали и руководители аналогичных служб других стран, скажем, Мильке в ГДР.
А некоторым я просто объяснял: «Хорошо, допустим, вы будете полностью информированы. Но если произойдет утечка информации, то начнется очень строгая проверка всех, кто был осведомлен, чтобы установить виновных в утечке. Это затронет и вас. Принимаете эти условия?»
Обычно даже самый упорный посол при таком повороте разговора начинал понимать, что знание строго тайных вещей может оказаться непосильной и довольно опасной ношей, которая не уравновешивает права быть осведомленным. За таким правом стоят ответственность за разглашение и обязанность молчать. На том спор и кончался.
Часть получаемых сведений резидент зашифровывал и отправлял в разведывательный центр. Там ими начинало заниматься аналитическое отделение Первого главного управления, состоящее из опытных специалистов. Среди аналитиков бывали и чекисты, раскрытые на Западе и потому уже не годившиеся для участия в новых секретных акциях, а также политические эксперты и даже журналисты.
Кроме изучения новых донесений, освобождения важных и достоверных фактов от слухов и «дезы», они еще разрабатывали прогнозы более долговременного развития ситуации в отдельных регионах или же готовили обзоры на заданные темы. Эксперты получали списки западных дипломатов, работавших в тех или иных посольствах, и старались определить, кто из них мог быть разведчиком, а кто занимается только своей официальной деятельностью. При каждом разоблачении анализировалось, кто и где был внезапно отозван, какова его дальнейшая судьба, кем был заменен и что будет дальше.
Работа аналитиков порой просто завораживала! В определенном смысле это была увлекательная шахматная партия. Эра компьютеров еще только начиналась, наши электронные помощники занимали тогда у нас несколько помещений, но не они «делали погоду»— основная работа все еще заключалась в копании в картотеках, составлении диаграмм и в статистическом учете.
В составе Первого главного управления было и собственное контрразведывательное отделение. Оно заботилось лишь об обеспечении деятельности наших заграничных посольств и не занималось оперативной разработкой в стране пребывания. Работники этого отделения обеспечивали нормальную работу находившихся за границей советских людей и в определенной мере контролировали их. В то время мы уже официально указывали в списках сотрудников посольств имена наших офицеров, которым поручены охрана и защита представительских учреждений.
В некоторых западных публикациях советская разведка до сих пор описывается как кровожадная и холодная террористическая организация. Во многом подобная интерпретация исходит от перебежчиков, старающихся угодить своим «хозяевам-кормильцам», и соответствует представлениям о бескомпромиссной борьбе разведок во время «холодной войны». Говорилось даже о существовании некоего особого отделения, которое только тем и занималось, что разрабатывало и осуществляло планы убийств конкретных людей на Западе. Однако все это полная чепуха!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: