Сергей Кремлев - Берия. Лучший менеджер XX века

Впрочем, что там не в меру увлекшийся писательством оружейник Чернышев! Классическим образцом антибериевской политической паранойи и подлогов может считаться, например, статья профессора И.Н. Головина «Кульминация» в газете «Труд» за 15 апреля 1990 года и другие его публикации. Головин – не оружейник, но физик известный, сотрудник Курчатова. И его измышлениям верят!

Недалеко ушла от них книга журналиста Станислава Пестова «Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней», о которой в издательской аннотации сказано, что автор «в легко принимаемом читателем жанре документального детектива (а это как?! – С.К.)» раскрыл «полно и захватывающе – историю создания атомного оружия в СССР».

Пестов тоже цитирует Игоря Головина, который на свой лад рассказывает сплетню о показе Сталину Зерновым, Курчатовым и Харитоном «плутониевого шара» – они-де принесли его «в шкатулке»! Что забавно, даже Пестов в какой-то момент не выдерживает и по поводу особенно лихих выдумок Головина делает авторскую сноску: «В этом абзаце (эх, если бы только в том одном абзаце. – С.К.) – сплошные нелепости и искажения».

Однако далее Пестов пишет, что Берия якобы любил приговаривать, что пусть, мол, пока команда Курчатова работает, «расстрелять всегда успеем…»; что были якобы составлены списки «врагов народа», «где Лаврентий Павлович самолично сделал милые его сердцу заметки – «расстрелять», «посадить», «выслать…» и т. п.

Пестов (по его словам, бывший замдекана физико-технического факультета МИЭТа) технически безграмотно объясняет причины подрыва РДС-1 на башне, не понимая, что иначе было просто невозможно организовать те многочисленные физические измерения параметров взрыва, которые фиксировались 1300 приборами и 9700 индикаторами.

Чтобы читателю стала понятнее «захватывающая» «полнота» освещения Пестовым истории Атомного проекта СССР, я приведу такое его утверждение:

«А Зернова вообще обошли стороной (после испытания РДС-1. – С.К.). Припомнил ему Берия случай, когда Зернов замахнулся на него в кабинете Лаврентия…»

Далее Пестов делает сноску:

«Позже, когда Зернов работал заместителем министра, он был дважды награжден званием Героя Социалистического Труда».

Поскольку мы уже говорили о том, как был реально поощрен

Зернов за РДС-1, нужда в моих дополнительных комментариях отпадает.

«Бериефобия» Головина и Пестова сравнима разве что с «бериефобией» Антонова-Овсеенко и «генерала» Волкогонова. И если взять все профессорско-журналистские измышления и прокомментировать, то можно написать отдельную книгу, но вряд ли она получится интересной – подлость всегда примитивна.

Однако моральная реабилитация Лаврентия Павловича от подобных наветов по части «атомной» линии его судьбы наиболее проста, потому что, как я уже писал, «атомный» Берия «документирован» наиболее полно. Так что мы можем реконструировать его облик как руководителя и человека в «атомные» времена по совершенно секретным (ранее) документам. И если фальсификацию истории с канделябром-пресс-папье я могу доказать лишь при помощи в основном логического анализа, то апокрифичность (в смысле – недостоверность) другой байки о «злодее Берии» устанавливается документально…

И я это сейчас сделаю!

НИКОЛАЙ Захарович Тремасов входил в число руководителей КБ-11 в «Арзамасе-16», а затем долгие годы был главным конструктором нижегородского НИИ измерительных систем им. Седакова.

Впоследствии доктор технических наук, заслуженный деятель науки и техники РФ, в КБ-11 он попал в августе 1950 года, после испытания РДС-1. И вот что написал он в годы уже ельцинизма:

«…Немного об истории создания первых приборов РД (радиодатчиков для обеспечения заданной высоты подрыва РДС-1. – С.К.), известной мне со слов главного конструктора Скибарко Алексея Петровича и директора ВНИИРТ Мамиконяна Сергея Вартановича, которые в разное время поделились со мной такими воспоминаниями… В 1946 или 1947 году в г. Горький приехал из КБ-11 Турбинер В.А. с большой суммой наличных денег и предложил…Скибарко разработать радиодатчик для атомной бомбы<���…> Первое летное испытание изделия с РД, разработанным коллективом А.П. Скибарко, на полигоне было неудачным. Анализ причин неудачи носил драматический характер. Министр Алексеенко вместе с А.П. Скибарко были вызваны к Берии для объяснений.<���…>

…другой разговор состоялся в кабинете Берии с Алексеенко и Мамиконяном (со слов последнего), бывшего в то время главным инженером главка (которому административно подчинялся НИИ-11, где работал А.П. Скибарко) и который административно отвечал за это серьезнейшее задание.

Мамиконян стал горячо объяснять причину неудачи, в своей горячности позволил себе несколько раз перебить высказывания

Берии. Тот вдруг нажал кнопку, вошел полковник. «Взять его», – приказал Берия. Мамиконяна вывели в приемную, усадили на диван, по бокам сели два офицера. Вдруг открывается дверь, из кабинета, белый как мел, выходит Алексеенко и падает на ковер. «Я бросился к нему, – рассказывает Сергей Вартанович, – меня отдернули на диван. Я потянулся к телефону (это в Кремле, куда, как не мог не понимать начальник главка в Минсредсвязи, обычная «скорая» не заедет. – С.К.), мне – по рукам. Я с криком ударил по телефонному столику, грохнуло стекло, слетел аппарат. В дверях Берия:

– В чем дело?

– Хочу вызвать к министру врача, не дают.

– Зайди, им займутся.

Захожу в кабинет. Берия спрашивает:

– Что тебе нужно, чтобы доказать свою правоту?

– Три месяца сроку и два комплекта телеметрической аппаратуры…

– Хорошо. Будешь иметь. Докажи, что ты прав.

<���…>

Наутро встречаюсь в коридоре наркомата с Алексеенко (то есть случайно, а не на срочном совещании после визита к Берии? – С. К.).

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Иду на работу.

– Немедленно сегодня же поезжай в Горький, и чтобы здесь я тебя не видел.

…В Горьком за 3 месяца громадными усилиями сделали новые приборы… Поставили приборы на изделие, сбросили… Но – опять отказ. <���…>

– Ну что же, – спросил я, – поверил Берия телеметрии и Вам?

– Да нет, – говорит, – не мне поверил. И. Курчатов и Ю.Б. Харитон убедили его, что задача очень сложная и решать ее нужно большими усилиями…»

Это мы познакомились с «испорченным телефоном» Н.З. Тремасова. И Берия вновь выглядит черно, хотя показательно то, что даже в изображении Мамиконяна, воспроизведенном Тремасовым, в Берии проглядывает некая справедливость («Что тебе нужно, чтобы доказать свою правоту?»).

А как оно было на деле? В качестве предварительного замечания скажу, что В.А. Турбинер был принят на работу в КБ-11 с августа 1946 года, а уже 1 октября 1946 года Берия подписал распоряжение Совмина № 11762рс о создании радиовысотомера на заводе № 326, и только-только появившемуся на «объекте» Турбинеру никто деликатные переговоры не поручил бы. И уж тем более большой суммы наличных денег не дал бы (тем более что подобное не практиковалось).