Сергей Кремлев - Берия. Лучший менеджер XX века

«Пружина» фальсификации истории Отечества сжата так, что «витки» ее почти сомкнулись. И постепенно начинается обратный процесс.

ОДНАКО не каждому положительному свидетельству о Берии можно верить, особенно если оно исходит, например, от сына Берии – Серго, написавшего нашумевшую книгу «Мой отец Лаврентий Берия». В этой книге немало откровенных выдумок. Скажем, Серго явно не был – как он утверждает – на испытании нашего атомного первенца РДС-1 в 1949 году. Очень уж неточен он во многих деталях. Фантастичны его утверждения о том, что гостем особняка отца и собеседником Серго был в конце 1939 года Роберт Оппенгеймер. И уж совсем ни в какие ворота не лезет рассказ Серго о встрече отца в его присутствии с командиром германской подводной лодки, прибывшей на советскую военно-морскую базу за неделю до начала войны, чтобы командир лодки мог известить Берию о приказе через неделю топить советские суда.

Но когда Серго пишет о том, что отец его был скромен в быту, поверить в это можно, как и в то, что его отец любил активный отдых (глядя на любительские фото Берии на отдыхе, в этом убедиться легко).

Так же явно достоверны сообщения Серго Лаврентьевича о том, что отец не препятствовал желанию юного сына ездить на машине, но лишь после того, как сын сам (пусть и при помощи опытных механиков) соберет из старья «фордик» для катания.

И стопки иностранных журналов сыну для перевода Берия-старший, как я понимаю, действительно приносил, приучая Серго под видом помощи отцу к труду и к освоению языков.

Это вроде бы – мелочи… Но это мелочи показательные, говорящие о сути и характере личности многое.

И даже – очень многое.

И так же можно поверить тому же Серго, что профсоюзных деятелей Берия открыто называл бездельниками, потому что на уровне высших профсоюзных лидеров (Берия имел дело, конечно, с ними) так ведь оно чаще всего и было. А Берия, будучи человеком дела, болтунов и бездельников жаловал не больше, чем Сталин.

Вполне можно верить и тем историкам и мемуаристам, которые к Берии нелояльны, но из материалов которых объективно вытекают выводы, для Лаврентия Павловича положительные (как, например, в случае мемуаров конструктора систем ПРО Кисунько). Уж эту-то информацию можно считать достоверной!

Очень легко было сбиться и на такой подход: «Сам Молотов вспоминал…», или: «В мемуарах «легендарного» Судоплатова…», и т. д. Но как часто такая информация объективно стоит немного. Где-то подводит память, где-то – увы, совесть… Не исключаются и позднейшие дописывания. А уж как часто, повторю еще раз, мы имеем дело с прямой, геббельсовского образца, ложью!

Внучка выдающегося русского невропатолога, психиатра и психолога, морфолога и физиолога нервной системы Владимира Михайловича Бехтерева, академик Бехтерева, в конце 80-х годов заявила, что ее, мол, дед после медицинского осмотра Сталина назвал его параноиком, за что и был-де отравлен.

Ах, сколько же было вокруг этого заявления «демократических» обличений. Но вот в 1995 году, в № 32 еженедельника «Аргументы и факты» внучка-академик признается: «Это была тенденция объявить Сталина сумасшедшим, в том числе с использованием якобы высказывания моего дедушки, но никакого высказывания не было… На меня начали давить, и я должна была подтвердить, что так и было…»

Вдумайся, уважаемый читатель, в это признание!

И ведь даже после него ходила Наталья Бехтерева по земле недрогнувшими ногами – вместо того чтобы публично, под взорами телекамер, на коленках проползти за Мавзолей Ленина и на коленках же публично покаяться перед могилой Сталина.

Увы, даже самый раскаявшийся негодяй не сможет сделать этого перед могилой Лаврентия Берии. Ее просто нет.

Но есть документы – хотя ко многим из них надо подходить критически. Есть мемуары, исторические труды и прочее… Не пользоваться теми же, скажем, книгами Феликса Чуева о его беседах с Молотовым и Кагановичем нельзя – это источник, так сказать, нормативный. Однако нестыковок и «ляпов» там хватает, начиная с чисто фактических и заканчивая логическими.

И я старался или проверить все перекрестно, или исходить из принципа: тому, что человек рассказывает о его непосредственных, личных контактах с Берией, верить, скорее всего, можно – после анализа как фактической, так и психологической стороны дела. А если кто-то что-то пересказывает (как, например, генерал НКВД Судоплатов – рассказы секретарей Берии, услышанные им от них уже в тюрьме во время совместной «отсидки»), то верить этому, скорее всего, не стоит. Очень уж это скользкая вещь для исторического исследователя – «испорченные телефоны» мемуаров. Так что на многие «свидетельства» лучше не полагаться.

И дело не в соблазне отбросить неудобную для тебя информацию, а в огромных масштабах хрущевско-горбачевско-ельцинского очернения и эпохи Сталина, и ее ведущих положительных фигур, включая Берию.

Но достоверные документы о Берии все же имеются, прежде всего – та их совокупность, которая содержится в упомянутых выше рассекреченных «атомных» архивах. Эти бесспорные документы – хорошая путеводная нить для объективного исследователя.

Причем их достоверность гарантируется не только высоким статусом публикации, но и профессиональными и личными качествами двух ведущих фигур этой работы, проводимой в главном ядерном оружейном центре России в «Арзамасе-16» – РФЯЦ-ВНИИЭФ.

Я имею в виду старейшего физика-оружейника Германа Арсеньевича Гончарова, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, и полковника Павла Петровича Максименко, бывшего многолетнего руководителя представительства МО СССР во ВНИИЭФ.

Как-то в разговоре я сообщил Павлу Петровичу Максименко о том, что, приступив к освоению материала, был ошарашен тем, как резко и положительно стала меняться для меня фигура Берии.

И услышал в ответ:

– Когда я несколько лет назад начал работать с архивными документами, то был по отношению к Берии, конечно же, предубежден. Но по мере работы мое впечатление от него изменилось на прямо противоположное.

– Как о человеке? – уточнил я.

– Да, в том числе и как о человеке…

ЕСТЬ и еще одна нить – простая логика нашей современной жизни. Общественная атмосфера сегодня неправедна и лжива. Значит, если ее творцы говорят о чем-то или о ком-то плохо, то в действительности все обстоит, скорее всего, наоборот.

Если о Берии говорят, что он был интриганом, то логично предположить, что на деле он был весьма благороден.

Если утверждают, что он был карьеристом, то логично предположить, что в действительности он не искал высоких постов, а они сами находили его, этих постов достойного.

Если утверждают, что он был сластолюбив, то не будет очень уж неверным думать, что он был скорее аскетом и, уж во всяком случае, достаточно сдержанным в личных потребностях человеком.