Галина Субботина - Марсель Пруст

Жизнь отца, таким образом, в трансформированной форме нашла отражение в романе писателя, демонстрируя уже упоминавшееся нами желание, с одной стороны, скрыть правду, а с другой — поведать о своей жизни всё без утайки. Эта трансформация позволяет понять, каким образом Прусту удается быть таким откровенным. Не самый приятный факт из биографии отца идеализирован: фотография заменена портретом, фотограф — талантливым художником, любовная авантюра — историей сильнейшей страсти Свана к Одетте. Можно видеть и другой прием: события и факты, которые кажутся Прусту слишком неприглядными, приписываются персонажам, удаленным от семьи повествователя. Так, например, неверность Адриена Пруста передана Свану, а по отношению к отцу главного героя мотив измены не рассматривается.

Марсель был даже знаком с одной из возлюбленных отца — Лорой Хейман, известной парижской куртизанкой. Лора была креолкой, она родилась в Андах, отцом ее был английский инженер. Она имела таких знаменитых покровителей, как, например, герцог Орлеанский и король Греции. Ее черты отражены в произведениях множества модных светских художников (Тиссо, Мадразо, Стюарта) и писателей (новелла «Глэдис Харвей» Поля Бурже была вдохновлена ею). Марсель был представлен светской красавице своим отцом, написал ей множество хвалебных писем и даже стал ее близким другом. Через четыре года после смерти Адриена Пруста Лора даже предлагала будущему писателю изготовить бюст его отца, поскольку она была довольно одаренным скульптором. Однако Пруст отказался от подарка, не решившись оскорбить память матери.

Высокое положение в профессиональной иерархии, а также состояние его жены обеспечивало Адриену Прусту стабильный доход и соответствующий образ жизни: большую квартиру в центре Парижа, долгие каникулы на самых дорогих курортах для него и для всей семьи. Исследователь Роже Дюшен опубликовал завещание Адриена Пруста, из которого видно, что в его собственности на момент смерти находились 1650 тысяч золотых франков. Эта сумма была разделена между Жанной Пруст, Марселем и его братом Робером. Отметим, однако, что траты писателя после получения наследства от отца остались под контролем матери, которая не разрешила ему свободно пользоваться полученной суммой и выплачивала ему что-то вроде пенсии. В этом решении матери явно просматривается уверенность в том, что непрактичный и неврастеничный Марсель был не способен правильно организовать свои расходы. Финансы сына находились под контролем матери до ее смерти в 1905 году, когда Прусту было уже 34 года.

Незадолго до кончины отца Марселю все же удалось доказать, что его литературный дар может иметь практическое применение. Летом 1903 года Адриен Пруст был приглашен на вручение наград лучшим ученикам в коллеже Шартра и в школе в Илье. Занятый своими многочисленными обязанностями, он не нашел времени на подготовку речей, а потому попросил сына помочь ему. В текстах, составленных Марселем, очень органично звучат мысли, которые впоследствии приобретут важность в его романе. Будущий писатель рассуждает о памяти, пытаясь взглянуть на реальность глазами своего отца, уже пожилого человека. Он, например, пишет: «Существует одна вещь, которая недоступна для молодых или которая может быть понята молодыми только в форме предчувствия: это поэзия и грусть воспоминания».

Эти тексты, составленные Марселем, могут, конечно, рассматриваться как простая помощь литературно одаренного сына своему слишком занятому отцу. Однако не сказались ли эти поездки, совершенные Адриеном за несколько месяцев до смерти, и на концепции романа? Доктор Пруст очень серьезно отнесся к предложению выступить в родных стенах, ведь он любил повторять, что считает одной из самых важных своих наград то, что его имя выгравировано на доске почета в маленьком и совсем непрестижном коллеже в Шартре. Эта память отца о местности, где он родился, это уважение к тем, кто его окружал в начале жизни, напоминают то, какую исключительную роль играет описание провинциального французского городка Комбре в романе «В поисках утраченного времени».

Жизнь семейства матери Марселя Пруста проходила в сфере, весьма удаленной от той, в которой проживали родные Адриена Пруста. Жанна Вейль (1849–1905) родилась в состоятельной семье евреев, выходцев из Германии, сумевших успешно адаптироваться во Франции после эмиграции. Барух Вейль (1782–1828), прадед писателя, работал в Нидервиллере на фарфоровом заводе. Он переехал из Эльзаса в Париж и уже в 1804 году сам стал владельцем фабрики, где производил так называемый парижский фарфор, который даже составлял конкуренцию севрскому. Его супруга Сара умерла при рождении второго его сына — Нате Вейля (1814–1896), деда Марселя Пруста. Барух женился во второй раз, выбрав в супруги сестру своей первой жены. От второго брака у него родилось еще двое детей: Лазарь (или во французской транскрипции Луи) и Адель.

О карьере Нате Вейля, деда Марселя, известно не очень много. С 1865 по 1890 год его деятельность была связана с биржей, где он был посредником в обменных операциях. В официальных документах его называют рантье. Любовь к биржевым спекуляциям, кстати, будет унаследована Марселем Прустом. Именно к деду, отличавшемуся широкими взглядами на мораль, обращался Марсель в случае затруднений с деньгами, о которых он не хотел сообщать родителям, вечно обеспокоенным его большими тратами.

Впоследствии с особой любовью Марсель будет относиться также к своему двоюродному деду Луи Вейлю, брату Нате. Этот богатый хозяин фабрики по производству пуговиц и продавец тканей еще приумножил свои богатства, женившись на Эмили Оппенгеймер, дочери состоятельного банкира, которая умерла, не оставив ему детей. Жизнерадостный Луи имел многочисленные связи с актрисами, иногда теми же, что привлекали внимание Адриена Пруста. Так, он встречался с уже упомянутой оперной певицей Мари Ван Зандт и несколько лет покровительствовал Лоре Хейман.

По поводу денежных средств, которые достались Марселю Прусту в наследство от матери, исследователи обладают сегодня довольно достоверными сведениями. Так, в недавно обнаруженном письме Пруста к Луи д’ Альбюфера, одному из близких друзей, писатель рассказывает о том, сколько денег имела в распоряжении его семья. Пруст сообщает: «Мои родители имели на расходы в год […] восемьдесят тысяч франков, может быть, немного больше. Папа не имел, так сказать, собственного состояния, но, несмотря на то, что у него не было частной практики, он зарабатывал около сорока тысяч франков. Поскольку мама со своей стороны обладала почти сорока тысячами франков ренты, это составляло приблизительно восемьдесят тысяч франков, которые превратились в сорок тысяч после смерти папы». Нужно иметь в виду, что речь идет о золотых франках, которые соответствовали двадцати франкам по ценам, существовавшим накануне перехода на евро. Таким образом, родители Пруста имели доход более двухсот тысяч евро в год. Эта сумма тем более велика, что налоги на доходы не существовали, что цены на жилье и на оплату труда слуг были низкими.