Петр Чайковский - Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

Я понял теперь раз навсегда, что мечта моя поселиться на весь остальной век в русской деревне не есть мимолетный каприз, а настоящая потребность моей натуры. Разумеется, Майданово не есть венец моих желаний. Но год один я могу прожить и здесь, пока не приищу чего-нибудь вполне подходящего.

Погода стоит изумительно чудная. Днем, несмотря на морозный воздух, почти весеннее солнце заставляет снег таять, а ночи лунные, и я не могу Вам передать, до чего этот русский зимний пейзаж для меня пленителен!!

Я начал с горячим, пламенным усердием работать над “Вакулой”. Головная боль почти прошла. Я совершенно счастлив.

Дай бог Вам, дорогая моя, быть здоровой и покойной.

Видел симпатичную Софью Карловну и пил у них чай. Ваш, беспредельно Вам преданный

П. Чайковский.

Вена,

25 февраля 1885 г.

Милый, дорогой друг мой! Поздравляю Вас с новосельем, дай бог, чтобы Вы нашли в нем здоровье, спокойствие и наслаждение. Я очень рада, что Вы довольны Вашим местопребыванием, тем более что я очень боялась, что жизнь в одном из таких захолустьев, какими изобилует наше бедное отечество, покажется Вам очень тяжелою. Ведь в наших провинциях ничего достать нельзя; я думаю, если Вам понадобится лист нотной бумаги, то и тот Вы должны выписывать из Москвы? Нехорошо у нас, нехорошо: темно, болотно, нехорошо в настоящем, мрачно в будущем. Поверите ли, дорогой мой, что я теперь смотрю на наше бедное отечество как на театр марионеток: собираются ученые общества, трактуют, толкуют о предметах первой важности, но ведь знаешь, что поговорят, помашут руками, разойдутся и больше ничего не будет. Действительно, в России много предметов очень большой важности, настоятельно необходимых, но, с одной стороны, царствует лень и неподвижность, а с другой, - произвол; у нас в России теперь только и хорошо живется жидам, для тех настоящее положение - это золотое дно. Невыразимо больно сознавать все это и не видеть в будущем никакого просвета, впереди - еще темнее. Знаете, дорогой мой, что меня пугает Ваше желание приобрести собственность, потому что я по собственному опыту и по бесконечным наблюдениям знаю, что иметь собственность - это иметь бесчисленное множество терзаний, мучений, неприятностей, несправедливостей и всего того, что человеку вконец расстраивает нервы. У меня были огромные собственности, я потеряла на них последнее здоровье; теперь у меня самые маленькие собственности, и я никогда не знаю покоя, благодаря им. Я была бы ужасно рада, если бы Коля решился продать Копылов, потому что это совершенно брошенные деньги: ему, т. е. Коле, он не доставляет ни занятия, ни удовольствия, ни доходов, потому что в доходы я не верю, а расчеты с родственниками вести очень трудно, потому что хотя Лев Васильевич гарантирует Коле десять тысяч рублей дохода, но ведь если имение не даст их, то ведь Коля не будет же требовать их от своего тестя. Очень, очень я желала бы, чтобы Коля продал это имение, но, конечно, ему трудно это сделать, потому что он встретит большое сопротивление. А уж гораздо было бы для самого Коли приятнее и полезнее, потому что доставляло бы ему занятие, это купить около Москвы маленькое имение, для которого было бы достаточно половины того капитала, который он затратил на Копылов, и в котором они могли бы летом жить, а то теперь у него есть имение в сто пятьдесят тысяч, а сами нанимают дачу на лето по Рязанской железной дороге, потому что, во-первых, Коле по службе нельзя ехать далеко, а во-вторых, в Копылове надо всё заводить, т. е. истратить еще большой капитал. Теперь и подтверждается то, что я говорила, что надо было сперва ознакомиться с своею жизнью, узнать, что в ней надо, а потом покупать имение, но Лев Васильевич не признавал этого, и вот теперь половина состояния брошена бесполезно; конечно, продать можно, но ведь такой цены, как заплочено, никто не даст. Но будет об этом, - это слишком горький для меня предмет. Простите, дорогой мой, если я и Вас смутила им.

Я возвращусь к Вам, дорогой мой. Мне кажется, что если Вы в продолжение этого года найдете что-нибудь, что Вам понравится, то менее опасно было бы нанять на три, на четыре года. Конечно, иметь собственность очень приятно, но в этом заключается еще больше неприятностей, чем приятностей, в особенности же для Вас, который не привык к такого рода дрязгам. Простите, милый друг мой, если я говорю не в тон к Вашему желанию, но я ужасно боюсь, что Вы замучитесь в том положении, которое Вам совершенно неизвестно, и считаю долгом совести показать Вам обе стороны медали.

У нас очень тепло, но ветер и иногда дождь мешают прогулкам. Я не помню, писала ли я Вам, что я наняла для будущей зимы дачу во Флоренции, Villa Ytringer, y porta St-Gallo, если Вы помните это место, друг мой. Я знаю эту дачу, я даже хотела купить ее. Вы можете заметить мне, дорогой мой, что я Вам отсоветываю купить дачу, а сама хочу покупать, но мне с моим огромным штатом так трудно кочевать по квартирам, что поневоле приходится покупать, хотя у меня сложилось такое убеждение, что только тот и свободен, у кого нет никакой собственности.

Будьте здоровы, мой милый, несравненный друг, и не забывайте всею душою горячо Вас любящую

Н. ф.-Мекк.

Майданово,

5 марта 1885 г.

Милый, дорогой друг мой!

Ваше последнее письмо заставило меня серьезно призадуматься. Вы тысячу раз правы: иметь собственность всё-таки более или менее стеснительно, и я верю Вам, что только тот может считать себя свободным, кто таковой не имеет. Но, с другой стороны, нужно же, наконец, хоть где-нибудь быть дома, у себя! Будь я способен жить постоянно в Москве, я бы нанял квартиру, устроил бы ее, и это был бы мой дом. Ho в деревне недостаточно нанимать, чтобы быть вполне у себя. Вот хоть бы здесь, в Майданове. Уж одно то, что здесь же, недалеко от меня хозяйка живет и, вдобавок, всячески навязывается на знакомство! Но кроме того ни посадить цветов, каких я хочу, ни построить беседочку, ни срубить дерево, где оно мне виду мешает, я не могу. Не могу также запретить, чтобы посторонние гуляли под моими окнами в парке, ибо в этом же парке и другие дома есть, тоже отдающиеся внаем, ну, словом, не могу быть полным властелином тех нескольких квадратных саженей, которых мне было бы достаточно, лишь бы я знал, что они вполне мои. Вот почему я всё-таки думаю, что по исключительности моего характера и натуры, мне лучше всего иметь маленькую собственность, т. е. домик и садик, и хотя, повторяю, Ваше письмо смутило меня, но я не могу лишить себя надежды быть обладателем хотя бы крошечного кусочка земли. Что касается русского захолустья, о коем Вы пишете, то оно меня не пугает. Книгами, бумагой и т. п. нужно запасаться надолго из города, а насчет съестных припасов я крайне нетребователен.