Алла Демидова - Ностальгия – это память

Тогда же Уилсон попросил порекомендовать ему какого-нибудь молодого русского режиссера, чтобы можно было легче работать и набираться друг от друга новых театральных идей. Я посоветовала Кирилла Серебренникова, с которым делала для телевидения «Темные аллеи» Бунина. Кирилл в это время жил с родителями в Ростове-на-Дону, я позвонила ему, сказала, что Боб Уилсон хочет найти для совместной работы русского режиссера. Кирилл, не вдаваясь в подробности, просто сказал: «Лечу!» – и прилетел на следующий день рано утром. Они встретились с Уилсоном, погуляли по Москве, сфотографировали памятник Гоголю во дворе Литинститута, поговорили и, по-моему, понравились друг другу. И моя вина, что эта работа не состоялась. Тогда я просто испугалась. Моя ошибка. Очень жалею.

Когда Боб Уилсон перенес рисунок оперы «Мадам Баттерфляй», которую он поставил в Японии, в Большой театр, то на премьере мы опять встретились, поговорили, но время было уже упущено, и он уехал.

Потом я посмотрела «Сказки Пушкина» в его постановке в Театре Наций. Спектакль мне очень понравился, но я себя спросила: «А хотела бы ты, Алла, участвовать в этом спектакле?» – и ответила: «Нет». Может быть, я большая индивидуалистка, не люблю коллективы, да и пугают меня многочисленные проекты Боба Уилсона в каждой стране. Вплетаться в этот бег страшно…

Когда твои друзья становятся народными кумирами, то свои воспоминания о них сейчас кажутся мелкими и незначительными. Ну что, например, можно нового сказать о Высоцком, Тарковском, Параджанове, которых теперь знает весь мир? Хочется сгладить все острые углы, которые неизбежны при близком общении.

Но чем ближе человек, тем хуже он видится объемно, во всей своей красе.

Те, кто оставил в твоей душе глубокий след, не уходят. Их постоянно помнишь, они по-прежнему живут рядом, и я веду с ними внутренние диалоги. Их присутствие охраняет меня от грубых ошибок. Они – мое зеркало.