Максим Гуреев - Альберт Эйнштейн. Теория всего

Теперь-то мы понимаем, что эта встреча была далеко не случайной и через Марго Альберт Эйнштейн и Маргарита Конёнкова, разумеется, были давно знакомы заочно.

Вот как описала Маргарита Ивановна сеансы в мастерской мужа: «Он [Эйнштейн] был удивительно скромным человеком, не любил никаких официальных собраний, в шутку говорил, что известен своими пышными волосами. Когда Сергей Тимофеевич работал над портретом Эйнштейна, тот был очень оживлен, увлеченно рассказывал о своей теории относительности. Я очень внимательно слушала, но много понять не могла. Мое внимание поощряло его, он брал лист бумаги и, стараясь объяснить свою мысль, делал для большей наглядности рисунки и схемы. Иногда объяснения меняли свой характер, приобретали шутливую форму – в такую минуту был исполнен наш совместный рисунок – портрет Эйнштейна, – и он тут же придумал ему имя: Альма, то есть Альберт и Маргарита».

Работа над бюстом нобелевского лауреата подвигалась неспешно.

Скульптор Конёнков, который еще в Москве славился своими весьма нетривиальными выходками (например, в 1905 году он самолично вооружил команду уличных бродяг и вместе с ними защищал ресторан «Прага» на Арбате), остался себе верен и за океаном. Теперь неистовые загулы с медведями и цыганами уступили место не менее неистовому богоискательству Сергея Тимофеевича. Конёнков неожиданно стал ярым почитателем Чарльза Тейза Рассела, американского религиозного деятеля, исследователя Библии, основателя движения свидетелей Иеговы.

Однако если Маргариту это очередное увлечение ее мужа нисколько не удивило: в России художник бывал куда более необузданным, то на Эйнштейна теософские искания русского скульптора произвели сильное впечатление.

Взгляды Альберта Эйнштейна и Сергея Конёнкова не совпадали категорически. Однажды, по воспоминаниям Маргариты Конёнковой, Сергей Тимофеевич в свойственной ему развязной манере спросил ученого: «А вы верите в Бога?» «Нет», – прозвучало в ответ. «Ну и дурак!» – разочарованно махнул рукой художник.

Конфликт удалось замять, но стало ясно, что прямые контакты Конёнкова и Эйнштейна должны быть сведены к минимуму.

Бюст А. Эйнштейна работы С. Конёнкова.

Под предлогом продолжения общения и дружбы с великим ученым, а также поддержки больной Эльзы Эйнштейн в Принстон Маргарита Ивановна стала ездить одна.

Конёнков отнесся к этому безразлично.

Вполне возможно, что он до конца своей жизни (Сергей Тимофеевич умер в 1971 году в возрасте 97 лет) так и не узнал, чем на самом деле занималась его супруга в Америке.

Меж тем дружба между Альбертом Эйнштейном и Маргаритой Конёнковой становилась все более многогранной, а общение все более плодотворным. На сохранившихся фотографиях той поры мы видим Конёнкову в обществе не только ученого и его жены Эльзы, но и в обществе Роберта Оппенгеймера, руководителя Манхэттенского проекта, самого секретного человека Соединенных Штатов 1930–1940-х годов.

По утверждению Павла Судоплатова, а также согласно донесениям резидента НКВД, генерального консула СССР в Сан-Франциско Григория Хейфеца, накануне войны Маргарита Ивановна Конёнкова, взаимодействуя с Елизаветой и Василием Зарубиными как агент-нелегал, играла значительную роль в разведывательной работе НКВД на территории США. Ее специализацией было так называемое «ядерное направление».

Знал ли об этом Альберт Эйнштейн?

На этот вопрос мы ответим позже, а пока предположим, что если даже и догадывался, то не обращал или, по крайней мере, старался не обращать на это внимание, потому что был в нее влюблен.

Эйнштейну – пятьдесят шесть, Маргарите Конёнковой – тридцать девять.

Расставания Конёнковых – она в Нью-Йорке, он в Принстоне – становились невыносимыми.

Тогда, чтобы иметь возможность подолгу оставаться с Маргаритой наедине, Эйнштейн написал Сергею Тимофеевичу письмо, в котором сообщил, что его жена якобы серьезно больна (приложил к письму заключение врача, старого приятеля Эйнштейна), а посему ей предписано больше времени проводить в «благодатном климате на Саранак-Лейк». Здесь, как известно, был летний дом ученого и здесь же он держал свою яхту.

Странно, но художник и к этому, явно сомнительному, посланию Эйнштейна отнесся безучастно, не понял или сделал вид, что ничего не понял.

22 июня 1941 года Германия напала на Советский Союз.

Невзирая на разного рода договоренности о ненападении и заверения во взаимном миролюбии между Германией и СССР, все ждали именно такого развития событий. Третий рейх рано или поздно должен был начать движение на восток, и он начал его.

Отношение к происшедшему в мире было, как ни странно, неоднозначным. Одни видели в германской агрессии закономерный и правильный шаг, необходимый для уничтожения «рассадника русского большевизма», гнезда «мирового еврейского заговора», другие, напротив, симпатизировали СССР, выражая полную готовность помочь стране, ставшей жертвой нацистского нападения.

В июле 1941 года между СССР и Великобританией было заключено соглашение о совместных действиях в войне против Германии. Документ, во многом определивший поведение ряда стран в сложившейся ситуации. Так, в конце августа этого же года США выразили готовность оказывать СССР экономическое содействие в войне против гитлеровской Германии.

В это время убежденность Эйнштейна в необходимости объединить мировые усилия в борьбе против «самых ужасных врагов человечества [нацистов]» именно в Соединенных Штатах получила должный резонанс. Общественное мнение в своем подавляющем большинстве было на стороне Советского Союза, а формирование антифашистской коалиции стало в США главной темой как на государственном, так и на бытовом, гражданском уровне.

«Эйнштейн, эта совесть мира, питает глубокое отвращение ко всякому проявлению нескромности и жестокости… Поэтому можно легко впасть в искушение и представить себе Эйнштейна слишком чувствительным человеком, содрогающимся даже при слухе о несправедливости и насилии. Но такое представление было бы неправильным. Я не знаю никого, кто бы жил так уединенно и обособленно, как он. Его огромная доброта, абсолютная порядочность, его социальные идеи, как это ни парадоксально, носят «безличный» характер и кажутся как бы занесенными с другой планеты. Такая обособленность и освобождение от окружающего мира, вероятно, и способствовали тому, что Эйнштейн достиг наибольшей моральной высоты, на которую в состоянии подняться человек».

Этот, по сути, панегирик, составленный в 1941 году ученому его коллегой и соавтором книги «Эволюция физики», при всех характерных для любого панегирика моментах интересен своими деталями, а точнее сказать, проговорками. «Безличный» характер доброты, порядочности поднимает обладателя этих благородных качеств до уровня божества – «наибольшая моральная высота, на которую в состоянии подняться человек»!