Серафима Чеботарь - Восхитительные женщины. Неподвластные времени

Первые месяцы она провела на юге Франции, где лечилась, отдыхала и просто отъедалась. А вернувшись в Париж, быстро стала во французской столице своей: этому способствовали как обширные связи ее дяди – и среди русских эмигрантов, и в кругах парижской артистической богемы, так и ее собственные достоинства. Рослая красавица – златоволосая, загорелая, с безупречной фигурой, прекрасно образованная – нигде не оставалась незамеченной. Татьяна дружила с Жаном Кокто и Андре Жидом, играла в четыре руки с Сергеем Прокофьевым и ездила на прогулки с Коко Шанель и ее тогдашним любовником князем Дмитрием Павловичем. Великая Мадемуазель не только послужила для Татьяны образцом безупречного вкуса – следующие двадцать лет Яковлева одевается только от Шанель – но и жизненным примером. Коко, вышедшая их семьи крестьян, стала одной из самых обеспеченных и независимых женщин Европы – чем Татьяна хуже? Финансовая зависимость от семьи была ей в тягость, но и полуголодное существование, как в оставленной Пензе, на всю жизнь осталось одним их самых сильных страхов. Поначалу Яковлева зарабатывала тем же, чем многие юные русские эмигрантки: снималась в эпизодах в кино, фотографировалась для открыток, работала «светским манекеном» – появлялась на светских раутах в предоставленных ей платьях из модных домов. Но потом Татьяна решила, что способна на большее. Она – возможно, снова не без влияния Коко, начавшей свою карьеру как модистка, – решает заняться изготовлением шляп. Пройдя курс обучения у профессиональной шляпницы, армянской эмигрантки, Татьяна начала делать и продавать свои первые шляпы.

Впрочем, на тот период изготовление шляпок не занимало Татьяну целиком – слишком молодой и беззаботной она была, и воздух Парижа пьянил ее так же, как пьянила молодых людей ее красота. И как Татьяна увлекалась изучением искусства в парижских музеях, уроками рисунка и лепки в мастерских парижских художников (по воспоминаниям, Татьяна даже добилась в этом немалых успехов), так ею увлеклись сразу несколько молодых людей. В первую очередь молодой интеллектуал Илья Мечников, кузен Татьяны Юрий Кузмин, типичный представитель тогдашней «золотой молодежи» – в конце концов семья воспротивилась возможному союзу, и Татьяне и Юрию запретили встречаться, и виконт Бертран дю Плесси, молодой дипломат, журналист и страстный автомобилист. Впрочем, сердце Татьяны оставалось свободным – пока 25 октября 1928 года она не познакомилась с Владимиром Маяковским.

С Маяковским Татьяну познакомила Эльза Триоле, сестра музы и давней подруги поэта Лили Брик. Литературоведы расходятся во мнениях о причинах этого поступка: одни считают, что Эльза устала быть для Маяковского переводчиком, гидом и сопровождающим по магазинам, и искала, на кого бы спихнуть эту нелегкую обязанность. Другие полагают, что Эльза выполняла просьбу сестры и «подсунула» Маяковскому Татьяну, дабы отвлечь его от Элли Джонс (русской эмигрантки Елизаветы Зибер). С нею у поэта три года назад был краткий роман, от которого родилась дочь, и именно со встречи с ними в Ницце Маяковский приехал в октябре 1928 года в Париж. Татьяна встретилась с Маяковским в приемной у доктора – у нее обострился бронхит, а он был простужен – и уже через несколько минут после знакомства, в такси, он признался ей в любви.

Татьяна Яковлева, ок. 1925 г.

С тех пор, до самого отъезда Маяковского в Россию 2 декабря, они встречались ежедневно. Татьяна – красивая, умная, образованная, прекрасно знавшая поэзию – была абсолютно во вкусе поэта, и неудивительно, что он, по выражению Эльзы, «жестоко влюбился». Встречались они тайно от семьи Татьяны, справедливо опасаясь, что Яковлевым не понравятся встречи их с таким трудом вытащенной из России родственницы с главным большевистским поэтом. Маяковский и Татьяна ходили по музеям и кинотеатрам, обедали в дешевых бистро (там был меньше риск встретить кого-нибудь из респектабельных знакомых Яковлевых) и вместе покупали подарки для Лили Брик. Виктор Шкловский в своей работе «О Маяковском» пишет: «Рассказывали мне, что они были так похожи друг на друга, так подходили друг к другу, что люди в кафе благодарно улыбались при виде их». О том же пишет художник Василий Шухаев, в доме у которого часто бывали Татьяна и Маяковский: «Это была замечательная пара. Маяковский очень красивый, большой. Таня тоже красавица – высокая, стройная, под стать ему». Недаром Маяковский писал: «Ты одна мне ростом вровень…»

Уезжая, Маяковский оставил заказ в цветочном магазине – каждое воскресенье Татьяне присылали букет роз и короткое стихотворение, каждый раз новое. «Он изумительный человек, и, главное, я себе его совсем иначе представляла, – пишет Татьяна матери в Пензу. – Он изумительно ко мне относится, и для него большая драма уезжать отсюда, по крайней мере, на полгода. Он звонил из Берлина, и это был сплошной вопль. Я получаю каждый день телеграммы и каждую неделю цветы… Он такой колоссальный и физически, и морально, что после него – буквально пустыня. Это первый человек, сумевший оставить в моей душе след…»

Для Маяковского это было не просто короткое увлечение, которые в его жизни случались нередко, а весьма серьезные отношения. Недаром из всех его возлюбленных только Татьяне – кроме, разумеется, Лили Брик, – были посвящены стихи, что вызвало у Лили приступ бешенства. Вернувшись в Москву, Маяковский может думать только о Татьяне: шлет ей телеграммы и книги, хлопочет о ее оставшейся в Пензе семье, помогает организовать выезд Людмилы (правда, она сможет уехать только в 1930 году). 22 февраля 1929 года он снова прибывает в Париж.

В этот раз Эльза не захотела потворствовать увлечению Маяковского: сразу по приезде ему, болезненно ревнивому, было в подробностях рассказано о всех поклонниках Татьяны, реальных и мнимых, пересказаны все сплетни и слухи на ее счет. Но Маяковский был настолько влюблен, что даже собирался жениться на Татьяне и перевезти ее в Москву, а если не удастся, готов был даже остаться в Париже рядом с нею! Маяковский страдал от ревности и уговаривал Татьяну выйти за него замуж, но чем более настойчиво упрашивал поэт, тем сильнее она сомневалась: зачем возвращаться в страну, откуда она с таким трудом уехала, откуда с такой радостью сбежала? Внешне же пара выглядела очень счастливой – два месяца постоянных встреч, поездок на море, счастья и любви. «Он был абсолютный джентльмен ко мне. Это была сама нежность, сама любовь, само внимание. Это было что-то невероятное. Я такого никогда не видела…», – писала Татьяна матери. Когда в конце апреля Маяковский уезжал в Россию, все понимали, что он скоро вернется: возвращение планировалось в октябре, и тогда же Маяковский и Татьяна договорились окончательно решить вопрос о совместной жизни. На прощание он сказал ей: «Помни, я тебя люблю, как никого не любил прежде. И пиши, иначе я сойду с ума или умру, как бешеная собака».