Серафима Чеботарь - Восхитительные женщины. Неподвластные времени

Частью тайны Мэй Уэст было ее умение сопротивляться течению времени – в шестьдесят лет она признавалась, что чувствует себя на двадцать и ей каждый день необходим секс, а на восьмом десятке выглядела вполовину моложе своих лет. Правда, одной женщине, которая осмелилась высказать ей лично этот комплимент, Мэй заметила: «Вполовину? Да ведь это значит на СОРОК! А я не чувствую себя старше двадцати СЕКСти!» По ее собственным словам, для поддержания формы она ежедневно по два часа массировала грудь кольдкремом, чтобы сохранить ее форму, втирала в кожу теплое детское масло, чтобы она была мягкой и упругой, и каждый день делала клизму, чтобы очисть организм от токсинов и шлаков. В середине семидесятых, когда ей было уже восемьдесят, она была единственной голливудской актрисой, позволившей журналистам осмотреть себя – и они не обнаружили никаких следов пластических операций или парика! В восемьдесят пять лет Мэй Уэст вызвала сенсацию, когда на одном из приемов исполнила танец живота.

Мэй Уэст в спектакле «Алмазная Лил», 1950-е гг.

Последнее появление Мэй Уэст на экране состоялось в 1978 году – в фильме «Секстет», поставленном по ее последней пьесе, которая с успехом шла на Бродвее с 1960 года. К сожалению, время наконец догнало Мэй: она болела, постоянно забывала слова, ей приходилось отдыхать чуть ли не после каждой реплики, но она все-таки достаточно убедительно сыграла вечно молодую сексуальную женщину, перед которой не может устоять ни один мужчина. Кроме Тимоти Далтона, Ринго Старра и Тони Кертиса в кадре ненадолго появляется Джордж Рафт – партнер Мэй в ее самом первом фильме. Таким образом, ее кинокарьера получила своеобразное логическое завершение. На премьеру собрались десять тысяч поклонников Мэй, в том числе трансвеститы, одетые «под Мэй Уэст» – фанаты даже забирались на телеграфные столбы, чтобы лучше видеть Мэй. Полиция собиралась разогнать их, но Мэй лично вышла к поклонникам и успокоила разбушевавшуюся толпу, несколько часов раздавая автографы и позируя фотографам.

Последним появлением Мэй Уэст перед публикой была радиореклама минеральной воды: своим вечно молодым голосом Мэй произносила: «Я пью эту воду уже двадцать лет!», и добавляла: «С тех пор, как мне исполнилось шесть!»

В августе 1980 года Мэй, вставая с кровати, упала и потеряла сознание – врачи диагностировали сердечный приступ и сотрясение мозга, а сама Мэй рассказывала журналистам, что упала с кровати, потому что ей приснился эротический сон. В ноябре она перенесла еще один приступ, и 22 ноября 1980 года Мэй Уэст скончалась в своих апартаментах в Равенсвуде.

Узнав о ее смерти, ее поклонники рыдали на улицах. Один из них заявил: «Если она умерла, это конец света!»

Мэй Уэст похоронена на бруклинском кладбище Cypress Hills Cemetery рядом со своей семьей. После нее остались звезда на Аллее славы в Голливуде, ее фразы, вошедшие в словари цитат, ежегодный фестиваль в ее честь, двенадцать фильмов, портреты Сальвадора Дали и вечная любовь поклонников.

Известно, что всю свою жизнь Гончарова разделила между живописью и своим мужем и соратником Михаилом Ларионовым, который не только дал ей свою любовь, но и открыл глаза на ее главное предназначение – быть художницей. Их творческий и семейный союз продолжался более шестидесяти лет, и ему не смогли помешать ни споры, ни личные искания, ни само время.

Наталья Гончарова – не просто тезка знаменитой красавицы, супруги Пушкина. Она происходила по прямой линии от младшего брата Натальи Николаевны Сергея Николаевича Гончарова и приходилась, таким образом, Натали двоюродной правнучкой. Однако знаменитый когда-то богатством и трудолюбием дворянский род Гончаровых давно захирел; уже при отце Натальи Николаевны от огромных богатств рода, нажитых на изготовлении полотна и парусины, не осталось и следа, а его потомки и вовсе едва сводили концы с концами, не выслужив ни крупных чинов, ни приличных состояний.

Отец будущей художницы Сергей Михайлович Гончаров – чуть ли не первый из нескольких поколений Гончаровых, сумевший добиться успеха на профессиональном поприще. Он стал архитектором, причем достаточно известным. Окончив Московское училище живописи, ваяния и зодчества, Сергей Михайлович много работал в Москве, строил доходные дома. Заказы были ответственные – жестокая конкуренция вынуждала владельцев доходных домов соревноваться друг с другом в красоте, удобстве и оригинальности архитектурных решений. Некоторые из построенных Гончаровым зданий – в Староконюшенном переулке, на Пятницкой, на Зубовской площади – и несколько церквей в подмосковных селах сохранились до сих пор.

Однако за профессиональные успехи Сергей Михайлович заплатил фактическим развалом своей семьи. Его жена Екатерина Ильинична, в девичестве Беляева, была дочерью профессора Московской духовной академии, но, кроме набожности и привычки к учебе, отец ничего не дал своим многочисленным детям. Он тяжело болел и умер, когда Екатерина едва окончила институт благородных девиц. Ей пришлось работать гувернанткой в помещичьих семьях, забыв о намечавшейся карьере музыкантши. В очередной такой семье она познакомилась с Сергеем Гончаровым, за которого вскоре и вышла замуж. Жили молодые у родителей Сергея в тульской деревне Лодыжино, в маленьком флигеле, бедно и неустроенно. Их первая дочь Наталья родилась 21 июня (2 июля) 1881 года, а еще через четыре года появился на свет сын Афанасий, названный так в честь основателя рода Гончаровых. Но ни жена, ни дети не могли привязать Сергея Михайловича к дому: он уехал учиться в Москву и навещал семью крайне редко. Екатерина Ильинична сама, как могла, учила детей, потому что платить за обучение не было возможности. Многие биографы сходятся на том, что именно своему тяжелому, неустроенному детству Наталья Гончарова обязана скрытностью и сдержанностью характера, отличавшим ее всю оставшуюся жизнь.

Н.С. Гончарова. Автопортрет с желтыми лилиями, 1907 г.

Когда дела у Сергея Михайловича наладились, он перевез семью в Москву. Гончаровы поселились в Трехпрудном переулке, все вместе – но отдельно: Сергей Михайлович в своей квартире, Екатерина Ильинична в своей. Семья держалась только благодаря ее усилиям. С отцом, суровым и замкнутым, Наталья так и не стала близка – в отличие от брата, который впоследствии тоже стал архитектором и работал вместе с отцом. Наталья кочевала по гимназиям, выделяясь среди одноклассниц разве что замкнутостью и тульским говором, не блеща ни успехами в учебе, ни талантами на уроках рисования. Одно запоминали о ней – невероятное прилежание и любовь к труду.