Юрий Жуков - Люди сороковых годов

Рассказывает Засухин Иван Степанович, гвардии старшина, механик-водитель, 44-я танковая бригада.

Хочу вам рассказать о боях под Винницей. Ночью мы с батальоном продвигались к крупному населенному пункту. Нашу колонну вел генерал-лейтенант Гетман. Нам было приказано взять этот населенный пункт. Предварительно в разведку был послан взвод старшего лейтенанта Старостина. Наши разведчики выяснили, что в центре населенного пункта гитлеровцев много, но танков у них нет. Мы стали входить в деревню. Нас тепло встретили жители на окраинах. И вот вдруг внезапно фашисты открыли огонь. Они били из минометов и крупнокалиберных пулеметов.

Я был тогда механиком-водителем у командира взвода гвардии лейтенанта Власова (теперь тов. Власов - капитан). Тов. Власов послал две машины, в том числе и мою, вперед, чтобы узнать, какая есть у противника артиллерия.

Впереди ехал мой товарищ, я следовал сзади. Около моста через узкую речку с обрывистыми берегами машина моего товарища подорвалась на мине. Гитлеровцы вели огонь по моей машине. Командир танка приказал мне во что бы то ни стало перебраться на ту сторону речки. Я быстро перескочил на своем танке речку и вышел к сараям, где и обнаружил два немецких пулемета, обстреливавших нашу пехоту. Мы уничтожили эти огневые точки противника.

Невдалеке была траншея, где скопились гитлеровцы. Рядом, в саду, находилось около 30 немецких автомашин со снарядами, с боевой техникой, с пушками. В нашей машине находился отличный стрелок-радист Мельников Петр Михайлович. Он открыл прицельный огонь по траншее. Фашисты были в панике.

Они выбежали, как обезумевшие, из траншеи, бросились к машинам. Тогда я закрыл люк своей машины и ринулся на автомашины гитлеровцев. Помню, сразу же раздавил две машины с пушками. Фашисты побросали свои машины. Разбив колонну, я гусеницами подавил много гитлеровцев. За это получил орден Славы 3-й степени.

Вспоминаю о погибших на подступах к Берлину. Вот старшина механик-водитель Михаил Суворов. Он прошел весь путь от Сталинграда до Берлина. 4 раза ранен, не раз награжден. Дрался он геройски. Был настоящим воином-мстителем. Сам он из Смоленска. За время войны один раз побывал на родине. Своего дома он не нашел, ибо его сожгли гитлеровцы. Не нашел он и матери, и отца.

Из всей семьи у него осталась одна сестренка. Вот почему он бесстрашно сражался и погиб в Берлине геройской смертью. Фашисты подожгли его танк.

Не могу не вспомнить гвардии капитана Власова. Он отлично действовал с пехотой. За свое военное мастерство, за храбрость был награжден орденом Суворова. Капитан Власов сейчас жив, здоров, хотя был несколько раз ранен. Это бесстрашный, волевой командир. В Берлине он очищал нам дорогу от фашистских "фаустников".

Рассказывает Омелечкин Сергей Георгиевич, гвардии старшина, Герой Советского Союза, механик-водитель.

Расскажу о наводчике Павлове, который награжден орденом Славы и орденом Красной Звезды.

Это было под Берлином. Его машина обнаружила три гитлеровских танка, которые были замаскированы в укрытии. Одна немецкая машина была замаскирована плохо и была уязвима для нашего огня. Командир послал один наш танк для того, чтобы уничтожить ее огнем. Наводчик был на этой машине молодой - дал выстрел, но не попал. Тогда послали танк с Павловым. Он на виду у противника быстро навел свое орудие и разбил вражескую машину. Два других гитлеровских танка хотели уйти, развернулись к нам задом и были подожжены огнем других наших машин.

О себе расскажу коротко. Я первым на своем танке форсировал реку Пилица. Эта речка шириной от 100 до 150 метров. Когда переправлялся через нее, то уровень воды доходил до башни моего танка. Как мы ни готовились, но всех щелей в танке закрыть было нельзя. Ледяная вода хлынула в танк. Все же реку мы форсировали и захватили на западном ее берегу плацдарм для нашей пехоты.

Рассказывает Журавлев Николай Арефьевич, гвардии сержант, автоматчик-десантник.

Восемь наших танков вели бой в районе Мочдорфа, в трех километрах от Одера. Здесь у противника была построена сильная оборона. Ее нельзя было преодолеть в лоб. Поэтому мы предприняли обходное движение и вошли в Мочдорф с другой стороны, откуда гитлеровцы нас не ждали. У них даже пушки были повернуты в противоположную сторону.

Ночью в разведке мы незаметно подкрались к двум немецким "тиграм", находившимся около Мочдорфа. С собой у нас были противотанковые гранаты и бутылки. Немецкие машины нами были взорваны. Я лично поджег одну машину.

Вот так мы и воевали...

А вот что написал в письме ко мне об этих памятных днях берлинского сражения бывший командир 399-го гвардейского тяжелого самоходно-артиллерийского полка, ныне гвардии полковник в отставке, Дмитрий Борисович Кобрин: "Наш полк двигался с передовым отрядом 1-й гвардейской танковой армии. Мы штурмовали последний рубеж обороны гитлеровцев на реке Шпрее - Военный совет армии выделил нас, как один из лучших полков, для того, чтобы мы одними из первых ворвались в Берлин.

Никогда не забуду, как наш командарм Михаил Ефимович Катуков инструктировал командиров частей, выделенных для решения этой исторической боевой задачи. К нему были вызваны офицеры, вплоть до командиров рот и батарей. Он показывал нам на специально сделанном макете Берлина улицы, по которым мы должны были двигаться, говорил, с какими соединениями мы будем взаимодействовать, в каких условиях придется работать, что нас ожидает.

А ожидали нас большие трудности, - гитлеровцы сопротивлялись с отчаянием обреченных, и каждый дом приходилось штурмовать как крепость. Но наши "пушки с высшим образованием" успешно сокрушали все препятствия, прокладывая путь танкам и пехоте.

В предвидении тяжелых уличных боев наш полк был переподчинен командующему 8-й гвардейской армией генералу В. И. Чуйкову. Мы получили задачу действовать с частями 170-го стрелкового полка, 57-й стрелковой дивизии, которая должна была двигаться к рейхстагу. Полком командовал гвардии полковник Герой Советского Союза Дронов.

23 апреля 1945 года мы вместе переправились на паромах через Шпрее. Солдат у Дронова было мало, но те, кто оставались в строю, были опытными, закаленными бойцами. Вместе с пехотой мы образовали четыре штурмовые группы. В каждую группу входили батарея тяжелых самоходных артиллерийских установок, саперы, автоматчики и противотанковые орудия с боевыми расчетами.

В подразделениях царил неописуемый подъем: идем к рейхстагу, к самому логову фашистского зверя! С этого рубежа я приказал идти в бой под развернутыми знаменами. Над самоходной установкой, которая переправилась, через Шпрее первой, - это была машина командира батареи гвардии капитана Павла Аксенова, - гордо развернулось красное революционное знамя ЦИК СССР с надписью: "12-й бронедивизион имени Котовского Г. И." - историческая реликвия нашего полка. Рядом, слева, двигалась тяжелая самоходная установка другого командира батареи гвардии капитана Бориса Икрамова. Над нею развевалось полковое гвардейское знамя.