Юрий Жуков - Люди сороковых годов

На своей карте командир танкового корпуса явственно видит перед собой широкое поле боя, раскинувшееся на десятки километров. Вот здесь только что наши части ворвались в деревню. Идет горячий бой на улице. Рядом освобождена еще одна деревня. Наши танки погнали немцев к реке. Но вот фашисты пошли в контратаку. Они опять выбили нас из деревни. Генерал бросает новые силы на этот участок, фашистов прогоняют вторично.

Мощная бронированная военная машина, управляемая генералом, действует безотказно. Здесь, на узком плацдарме, изрезанном оврагами, работает механизм, в котором перемалываются один за другим немецкие полки. Гитлеровцы держатся час, держатся второй, держатся третий, но в конце концов нервы у них сдают, и они начинают отходить.

Днем мы отправляемся, наконец, в Огрызово - наши войска полностью овладели этой деревней. Но пробираться к ней надо очень осторожно - по оврагам: все подступы к деревне просматриваются гитлеровцами, и их артиллерия, расположенная за рекой, яростно бьет по каждой движущейся точке.

На краю села еще трещат автоматы. Наши автоматчики выбивают фашистов, спрятавшихся во ржи. Танки дерутся слева и справа. Они утюжат рожь, давят блиндажи, наспех возведенные гитлеровской 88-й пехотной дивизией, прорываются вперед и вперед. Мы проходим мимо нашего минометного взвода, минометчики бьют по врагу из оврага. Совсем неподалеку от нас, за селом, идет в атаку наш танк. Рядом с ним разрывается снаряд. Подбило? Нет. Танк пятится назад - механик, видно, проверяет действие рычагов, - потом снова идет вперед. На бугре видны перебегающие фигурки немецких солдат. Там рвутся наши мины.

В деревне догорают избы, зажженные фашистами. Но большая часть изб цела. На соломенной кровле, за трубой избы - наш наблюдательный пункт. Слишком жарко пришлось гитлеровцам, и они не успели сжечь деревню, как это делали обычно.

У одной из изб останавливаемся. Жуткая картина. Здесь сидело трое наших бойцов. Немецкий зажигательный снаряд ударил прямо в них, убил и зажег. Пахнет горелым мясом, обугленные тела еще дымятся. В пыли скрученные взрывом винтовки, помятый котелок и совершенно нетронутая взрывом столовая ложка. Бойцы до последнего мгновения сжимали в руках оружие. Они так и лежат лицом к врагу, штыками на запад. Перебегая вперед и вперед, бойцы нашей мотопехоты оглядываются на погибших товарищей. Лица бойцов строги, в глазах решимость. Сейчас они сочтутся с врагом и за это...

Треск автоматов и пулеметов на окраине села усиливается: враг огрызается. В деревне опять ложатся мины и снаряды. Но это лишь слабый отзвук ожесточенного боя, который отшумел здесь. Немецкая дивизия уже полностью обескровлена, и ей не удастся вернуть село. Наши танки теснят ее остатки дальше и дальше за реку. Мотострелки, освободившие деревню, щеголяют трофейным оружием. Группа бойцов с любопытством заглядывает в изрешеченный осколками наших снарядов немецкий бронетранспортер. Деловитый старшина выгружает из него награбленное фашистами добро: мешки с продовольствием, краденые брюки, галоши, советские книги. Я спешу на бегу сделать кое-какие записи.

Из погребов выходят бледные от волнения колхозники. Плачет женщина осколок мины ранил ее корову. Наш автоматчик на мгновение задерживается. Он тут же по-хозяйски дает совет, как вылечить корову, - надо отварить древесную кору и ставить примочки. Видно, до войны сам работал на животноводческой ферме. Женщина благодарит и немного успокаивается. Другая колхозница, подставив алюминиевое ведро, начинает доить свою буренку. Корова шевелит ушами, слушая разрывы мин, но стоит спокойно.

Трудно, очень трудно нарушить устойчивый деревенский быт. Вот только что отшумел страшный кровопролитный бой, а жизнь уже восстанавливается. Озираясь по сторонам и пригибаясь при свисте пуль, ходит по огороду старушка, сзывая разбежавшихся ягнят. Бородатый старик, опасливо выглядывая из двери, зазывает в хату голодных цыплят и сыплет им пшено. Колхозницы выносят из погреба кувшины с холодным, со льда, молоком и приветливо угощают запыленных усталых бойцов. Молодая девушка, озлобленно косясь на трупы в серо-зеленых мундирах, говорит нашему командиру:

- Не пришлось иродам здесь похозяйничать...

* * *

Вернувшись на командный пункт генерала, узнаем подробности операции в целом. Нашими частями очищено от врага несколько населенных пунктов. Прорыв гитлеровцев на этом участке ликвидирован. Угроза их выхода в тыл нашим танкистам миновала, фашисты с огромными потерями отброшены за реку.

Командующий благодарил Катукова по телефону за успешное развитие операции. Поставлена задача: активная оборона, перемалывание гитлеровских резервов. Надежно обезопасив свой правый фланг, наши танкисты приступают к осуществлению новых боевых задач. Установлена связь с соседями: справа 15-я стрелковая дивизия Д. П. Слышкина, старого друга и соратника Катукова, слева - гвардейцы И. Н. Руссиянова. С Руссияновым генерал тоже когда-то служил в одном полку: в те далекие времена он был помощником командира роты, а Руссиянов - командиром взвода...

* * *

В этот вечер мы с Борисом Фишманом пребывали в том замечательном, приподнятом настроении, которое возникает всегда, когда собственными глазами видишь успех, достигнутый нашими войсками. Мы даже позволили себе роскошь отлично выспаться на ворохе сухого сена - такой возможности давно уже не было. Но если бы мы толком знали все, что происходило в эти часы на фронте, нам вряд, ли удалось бы смежить глаза: несмотря на частичные успехи, достигнутые нашими войсками, остановить гитлеровцев, продвигавшихся на восток и юго-восток, не удавалось. Катуков, конечно, знал об этом, но, по понятным причинам, не мог и не хотел говорить нам.

Раздумывая теперь, три с лишним десятилетия спустя, о тех днях, я могу лишь поражаться изумительной выдержке и стойкости этого человека, который в крайне тяжелых условиях оставался невозмутимым и спокойным, словно корпус его стоял не на переднем крае, а где-нибудь в резерве и словно на фронте ничего существенного не происходило.

В действительности происходило вот что. На фронте все шире развертывалась генеральная битва 1942 года. Вермахт начал свое большое наступление.

Если еще недавно многие военные специалисты думали, что удар на стыке 13-й и 40-й армий был лишь отвлекающей операцией, а главный удар, как и в прошлом году, будет нанесен в направлении Москвы, то теперь им все яснее становилось, что Гитлер по крайней мере на время отказался от этого честолюбивого замысла и сосредоточил все свои силы на южном крыле фронта. Его генералы рассчитывали мощным ударом прорвать нашу оборону - окружить и уничтожить не только отдельные армии, но и целые фронты. Для этой цели они подтянули на участок своего главного удара большие силы, отлично вооруженные и экипированные. И сейчас там все сильнее разгорались самые ожесточенные сражения, от исхода которых зависело очень многое.