Ингвар Коротков - Король с клюкой

Лезвие «канадки» – хоккейного конька, – притупившееся от долгого использования в состоянии еще взрезать потускневший старый лед на вираже, поднимая фонтаны, волны радужного ледяного крошева мыслей, чувств, воспоминаний. И там, под этой старой, застывшей, тусклой серостью вдруг ослепительно вспыхивает синью чистой, брызжет в глаза снегами прошлого, счастьем настоящим и радостью души…

Коробку хоккейную из досок – добротную, крепкую – воздвигли рядом с первым в авиагородке пятиэтажным кирпичным домом – с газом!

Уходили в прошлое керогазы, титаны, примусы и керосиновые лавки…

Соорудили офицеры в свободное от службы время настоящее поле для ледяных ристалищ. Да и просто для мелкотни сопливой – на коньках покататься. Много ли других развлечений в крошечном летном городке, скованном зимними снегами…

Командовал всем отец Игорехи Коробкова, майор. Привозили вкусно пахнущие, исходящие смолой новенькие доски, копали ямки под столбы, колошматили молотками, приколачивая доски.

Зимними вечерами хоккейная коробка превращалась в эдакий бомондовый променад – гоняли на коньках, кокетливо сбивая с ног взрослеющих девиц, невинно подхватывая их за обозначившиеся талии. И те были ничуть не против.

Качались от ветра фонари над бликующим льдом, смех и крики тревожили леса, дремлющие окрест гарнизона в зимнем оцепенении, закручивались под скрежет коньков на виражах лихие любовные романы – самые первые, которые дороже всех последующих…

А днем, после занятий в школе, тренировалась школьная хоккейная команда, организованная все тем же неутомимым майором Коробковым.

Подошел он к делу спортивному серьезно, обстоятельно и ответственно – военный летчик же… Всей команде были закуплены клюшки, красные пластмассовые шлемы, наколенники-налокотники, форму специальную – самолично придуманную. Я был в запасе – не в основной команде, – но и на запасников всего хватило. И шлемов, и клюшек… Маленькая гордая радость..

КОМАНДА, а не дворовая шобла.

Игорь, сын его, просто раздувал от гордости щеки. Ну и, само собой, капитаном команды был. А то как же? Мой папа главный – значит, и я тоже. Хотя, надо отдать должное, играл он неплохо. Очень неплохо.

Сварили из труб умельцы стройбатовские, что дома новые возводили, ворота, натянули на них сетки металлические, установили. Разметили поле, как положено – красиво, ровно, красно-сине… Ледовый дворец спорта в Белокаменной отдыхает…

И начались завораживающие ледовые турниры. Соревнования организовывал все тот же летчик Коробков. Приглашал команды из других районов, судил, объявлял, награждал… И медали были спортивные, профессиональные. И даже кубки!

Все было красиво, правильно, достойно. Однажды команда пробилась чудом на юношеский турнир «Золотая шайба». Чемпионами не стали, но какое-то там место в какой-то группе заняли. Это был фурор. Девицы-школьницы, обожающие мужественных хоккеистов, млели от восторга, влюбляясь напропалую в гладиаторов льда.

У Игорехи тоже была такая обожательница. Белобрысенькая милая девчушка с глазами свежезалитого синего льда. Из коттеджей, где проживали семьи младшего офицерского состава. На нее многие заглядывались, я в том числе… Ну куда же – пассия самого хоккейного капитана… не моги..

В тот день тренировка не заладилась.

У кого-то клюшка сломалась, кто-то нос разбил. Свернулись пораньше.

Восторженная обожательница новогодней снегурочкой в голубом пальтишке выскочила на лед к своему герою. Тот стоял, зажав небрежно шлем под мышкой, важно постукивая клюшкой о лед и мелко перебирая коньками, как Уэйн Гретцки примерно. Ну, по крайности, Фил Эспозито.

И тут подваливает к ним Шашок. Из поселка, который за пределами гарнизона находился. Скользнув безразличным взглядом по поджавшей губки «снегурочке» (не любила она поселковых; грубые они какие-то были, невоспитанные и книжки про любовь не читали).

Шашок, презрительно выпятив подбородок, бросил Игорю: «Отойдем за парой слов…»

Тот, тряхнув буйными цыганскими вихрами, поехал неторопливо-настороженно за ним. Говорили недолго, минуты три. После чего Шашок, перемахнув борт катка, вразвалочку отправился к КПП (контрольно-пропускному пункту), а Игореха, красиво шурша лезвиями коньков, вернулся к встревоженной «снегурочке».

«Ну Шашок дает… на бой вызывает… Сыграть предлагает нам. С ихними. Из поселка». Игорь нехорошо засмеялся: «Хок-кеисссты… Да мы их как котят размажем… Вот в эту субботу и размажем… Пойдем, холодно что-то»…

Суббота наступила. Все утро команда гарнизонных гоняла шайбы по полю.

Поселковых хоккеистов не было. Они вообще редко на гарнизонный каток приходили. Свое у них раздолье зимнее было – застывшие пруды, озерца, болотца, горочки-пригорочки.

Но часам к двум подтягиваться стали и поселковые болельщики. Гарнизонные-то с утра здесь терлись.

Разделились четко: поселковые у одного борта – вроде как поближе к дому, гарнизонные – у противоположного, свистя, улюлюкая и подначивая своих визави.

А то как же: офицерские детки, белая кость. А там… Сельпо заныканное…

Выстроились команды друг напротив друга. Точнее, недруга, соперника.

Хозяева площадки, как картинки – все в одинаковых летных бежевых свитерах верблюжьей шерсти с нашитыми номерами и фамилиями, в шлемах угрожающе кроваво-алого цвета, с хорошими клюшками, на ногах – исключительно «канадки».

А напротив – поселковые… Эта разномастная команда напоминала больше кучку шпаны из фильма «Республика ШКИД»…

Жестокий хохот чуть не смел их со льда. Облаченные в разной степени сохранности и цветов ватники, сатиновые шаровары либо ватные штаны, те сбились щерящейся кучкой загнанных волчат, но от боя отказываться не собирались.

Раскрасневшиеся, злые, они перебирали валенками с прикрученными к ним допотопными коньками – у кого двухполозные, у кого-то даже «снегурки»! «Канадки» были только у двух или трех игроков, шлемов не было ни у кого.

Вратарь поселковых напоминал то ли лешего, то ли чучело огородное: в обрезанном военном тулупе, самодельной проволочной маске, нахлобученной поверх шапки с торчащими ушами, зеленых ватных штанах, обвязанных от колен до коньков аккуратно обрезанными прямыми деревянными колышками…

Вой и хохот достигли апогея, когда на середину площадки, к майору Коробкову, подъехали капитаны.

У поселковых это был Шашок. И ладно бы его черный ватник с намалеванной надписью белой нитрокраской на спине: «Шуба Лисья»… Но его клюшка…

Это был шедевр. Произведение искусства. Представляла она собой вырезанный из дубового, видимо, сучка агрегат с затейливо изогнутым «крюком», более напоминающим клюшку для игры в хоккей с мячом.