Сергей Миров - Это «Секрет»? Игра в «Битлз»

В случае же таких явлений как «Секрет», обладающих мощнейшим, хоть и не вполне еще осознанным творческим потенциалом, в точке D рост не прекращается, а продолжается, хоть и менее заметен со стороны. Впереди «Музыкальный ринг», вторая «Утренняя почта» и «Огоньки» на Центральном телевидении, успешные гастроли по стране и за рубежом, запись двух классных альбомов и… то, что всем казалось финалом бит-квартета «Секрет»: уход Макса из группы и отъезд его в Израиль.

Именно там будет точка F построенного графика, но это еще не скоро.

А журналисты все упражняются в придумывании названий своих статей…

Так что же, точка D это пик? Нет, конечно. Динамичное ускорение будет включено еще пару лет, приблизительно до точки Е, коей представляется выход на телеэкраны программы «Музыкальный ринг» и превращение «Секрета» в явление масштаба всего СССР. Что касается популярности, то по инерции она будет расти аж до самой «фальш-коды» в 1990 году. Вместе с ней будут расти концертные ставки и, соответственно, уровень жизни героев, но если раньше наша история представляла цепочку радостных совпадений и неожиданных удач, то с этого момента начиналась серьезная рутинная работа, не менее интересная и яркая, чем то, что было раньше. Именно в процессе нее всегда возникают точки напряжения, накапливаются неразрешимые вопросы…

В нашем случае точка D обозначила еще и некоторое расслоение внутри команды. Если до нее роли Забла, Фомы, Муры и Макса были практически равнозначны, то с этого момента во внутренней гонке Макс начал явно вырываться вперед. Фома напряженно «дышал ему в спину», а вот Забла и Муру вполне устраивала сложившаяся ситуация, когда на публику все оставались совершенно равными, а внутри можно было немного «сачкануть», довольствуясь ролью «ведомых».

Забл:

– Я категорически не согласен с термином «сачкануть». И я, и Мура продолжали приносить идеи песен, но существовало правило, по которому любая песня принимается в работу большинством голосов, Макс и Фома всегда были вдвоем, а нам с Мурой всегда не хватало как минимум одного голоса!

Ну… Я обещал ребятам, что ни одну их правку по смыслу редактировать не буду, только стилистически. Так что пусть эта реплика Забла остается здесь на его усмотрение.

А мы поехали дальше по линии D-E-F, там весело!

Натаныч:

– Погоди пока. Ишь ты, поехал он дальше… Ты здесь две фразы пробросил, а я должен все объяснить, дело-то серьезное! Вот, концерт для Пугачевой… Это же было практически зеркало истории с Бари! Там они его отгрузили, а тут она их! Мы все организовали, специально в ДК Дзержинского публику согнали с дискотеки, ее уговорили. Она приехала с Болдиным и с Троицким, но не глянулись мы ей. Тогда я и понял, что ни под одну звезду ложиться нельзя. Только быть партнерами. И внутренне я себе пообещал, что Пугачева еще пожалеет о своем решении. И второе, ты там раньше написал про пари Вовы Конторова с Мишей Боярским, не верившим в то, что «Секрет» станет группой Первой Величины. Ну, про них я совсем не уверен, а ведь такое пари было у меня самого с Борей Яновицким, начальником горотдела Ленконцерта. На ящик коньяка! Он проиграл, честно отдал мне ящик, и мы его с ребятами потом достаточно долго пили!

С середины 1986 года у «Секрета» начался настоящий гастрольный режим.

Что это такое, человек со стороны понять попросту не может. Ну, для начала попробуйте представить, что в гостиницах, в поездах и в самолетах вы проводите времени в два-три раза больше, чем дома…

Что с утра до вечера вы видите одни и те же лица, и эти лица – отнюдь не ваша семья…

Что ваше первое дело по возвращению домой – это собрать гастрольную сумку на следующий выезд, ибо он может состояться в любой момент, а времени на вдумчивые сборы может не хватить…

Что старые добрые друзья общаются с вами уже не с целью просто выпить по рюмочке, а желая продемонстрировать окружающим свою приближенность к предмету мечтаний всей страны…

Что о простых домашних котлетах с вареной картошкой вы мечтаете уже несколько недель, а вас постоянно пичкают ресторанными битками, эскалопами, шницелями, ромштексами и лангетами, приготовленными на пережившем уже все возможные сроки масле…

Что в песне, которую сегодня нужно спеть в 567-й раз, вы ненавидите не только мелодию и слова, но и даже и те моменты, в которые уже непроизвольно привыкли мигать ваши веки…

Что вы не можете просто погулять по красивому городу, потому что среди прохожих каждую минуту находится идиот, хватающий вас за руку со словами: «Ой, а это, правда, ты, братан? Ой, а ну-ка распишись мне вот тут… погоди-погоди, я сейчас придумаю где…»

Что, просыпаясь утром, вы просто не можете вспомнить, в каком вы городе и как зовут ту девочку, что спит в вашей постели…

Что вся география огромной страны смазывается до трех точек: аэропорт, гостиница, концертный зал, а все они сливаются в одну бесконечную цепочку механических монотонных однообразных действий…

И уж не думайте, что условия жизни всегда роскошны! А ведь каждый уже считает себя исключительным, мол, как же это: МОЮ потребность, и не удовлетворяют?

Фома:

– Серега, однажды по метеопрогнозам отменили все вылеты до следующего дня, а мест в гостинице не было. Ну, вообще! Нас разложили по номерам, как могли, так я вообще в одной постели с Розенбаумом спал, представляешь? Но, слава Богу, в одежде!!!

А вот такой мог быть анонс: «Из этой книги вы узнаете, кто заставил Николая Фоменко спать с Александром Розенбаумом!»

И это еще далеко не полный перечень опций, сопровождающих жизнь популярного гастролера. Если такой режим продолжается больше нескольких лет, артисты спиваются, уходят в религиозный фанатизм или сектантство, подсаживаются на «кокс» или «герыч», сходят с ума, выпрыгивают из окон… Я здесь не буду называть никакие имена, ладно? Но на Западе врачи, занимающиеся психологической реабилитацией «звезд», представляют отдельную область медицины.

Так что «звездная болезнь», которая практически неизбежно проявляется у популярных артистов, есть именно БОЛЕЗНЬ, а не свойство дурного характера.

И вот представьте себе мальчишек, окунувшихся в это все в какие-то двадцать пять лет…

Натаныч:

– Ну, я-то не мальчик, я знал, как это тяжело, и по мере своих сил старался как-то скрашивать… Но при этом и контролировать! А жены-то их меня просто ненавидели! Еще бы, они ж почти и не виделись. Я для них -