Питер Гай - Фрейд

 Я не нашел независимых подтверждений этой претензии, хотя, как нам известно, в начале их дружбы Фрейд какое-то время мечтал о том, чтобы Ференци стал его зятем. Авт.

 Эрнест Джонс повторяет рассказ Фрейда или, возможно, опирается на независимый источник, который не указывает. По его свидетельству, Ференци рассказывал, как одна из его американских пациенток, которой он имел обыкновение посвящать четыре или пять часов в день, проанализировала его и тем самым излечила от всех недугов. Более того, она сделала это с помощью телепатии, через Атлантический океан. (См.: Jones III, 178.) Личный дневник Ференци усиливает правдоподобность этого описания его душевного состояния, но прямо его не подтверждает. Ференци там сообщает о своей пациентке, которая была настолько «сверхчувствительна», что «способна посылать «телефонные сообщения» на очень большие расстояния. (Она убеждена в возможности лечения на расстоянии посредством концентрации воли и мысли, но особенно симпатии.)» (7 июля 1932 года. Klinisches Tagebuch. Freud Collection, B22, LC.) Но Ференци не утверждал, что во все это верит. Авт.

 В своем жизнеописании Фрейда Джонс опубликовал только первую, уважительную часть письма (См.: Jones III, 179) и опустил аналитическую. Поэтому никто не знал, что описание душевного состояния Ференци (которое воспринималось как отражение зависти и ревности к аналитику, оказавшемуся ближе Фрейду, чем он сам) на самом деле почти слово в слово повторяет диагноз мэтра. Авт.

 Это не твердые расценки. Фрейд, который иногда принимал пациентов бесплатно, был склонен учитывать финансовые возможности клиентов. Когда в 1935 году американец Смайли Блэнтон приехал к нему для повторного краткого анализа после лечения в 1929 и 1930 годах, он спросил, сохранились ли прежние цены. Фрейд ответил утвердительно, а затем поинтересовался, в состоянии ли Блэнтон платить такие суммы. «Его тон и манера речи ясно указывали, что он сделает скидку, если обычные 25 долларов в час мне не по карману», – отмечал впоследствии Блэнтон ( Blanton Smiley, Diary of My Analysis with Sigmund Freud [1971], 63–64). Авт.

 Настроение (нем.).

 «Сионизм, – писал мэтр в Иерусалим Й. Двосису, переводившему некоторые его работы на иврит, – пробудил во мне сильнейшие симпатии, которые по-прежнему со мной». С самого начала, отмечает Фрейд, он тревожился за движение, «…что в современной ситуации кажется совершенно оправданным. Хотел бы я ошибаться насчет этого» ( Фрейд Двосису , 15 декабря 1930 года. Машинописная копия, Музей Фрейда, Лондон). Подробнее всего свои взгляды на сионизм основатель психоанализа изложил в письме к Альберту Эйнштейну. Вероятно, Эйнштейн просил его публично высказаться по этому вопросу, но Фрейд отказался: «Тот, кто хочет повлиять на массы, должен сказать что-то вдохновляющее, вызывающее отклик, а моя трезвая оценка сионизма не позволяет этого сделать». Он заявлял о своем сочувствии движению, говорил, что гордится «нашим» Иерусалимским университетом и радуется умножению «наших» поселений. «С другой стороны, – писал Фрейд, – я не верю, что Палестина когда-нибудь станет еврейским государством и что христианский или исламский мир когда-либо будут готовы оставить свои святыни в руках евреев. Я бы в большей степени понял поиск еврейского отечества на новой, исторически не обремененной земле». Он понимает, прибавил мэтр, что подобный рациональный подход никогда не привлечет энтузиазм масс и средства богатых людей, однако с сожалением наблюдает «нереалистичный фанатизм» своих еврейских братьев, вызывающий подозрения у арабов. «Я не могу испытывать никакой симпатии к ложным разглагольствованиям, которые из куска стены Ирода делают национальную религию и ради нее оскорбляют чувства местного населения» ( Фрейд Эйнштейну , 26 февраля 1930 года. Freud Collection, B3, LC). Авт.

 Если посвящение проанализировать как еврейский текст, становится очевидным, что Якоб Фрейд не был религиозным человеком или националистом, а принадлежал к организации «Хаскала» – движению, которое рассматривало иудаизм как религию просвещения. Ни один ортодокс не станет так легкомысленно упоминать Бога, который говорит с семилетним мальчиком. И ни один религиозный еврей не считает Ветхий Завет, общий священный текст иудаизма и христианства, входящий в Танах, принадлежащим всему человечеству. (См.: Bergmann M. S. «Moses and the Evolution of Freud’s Jewish Identity», Israel Annals of Psychiatry and Related Disciplines, XIV [March 1976], 4.) Авт.

 В 1930 году А. А. Робак – американский психолог и сторонник сохранения идиша как языка – прислал Фрейду одну из своих книг с надписью на древнееврейском. Мэтр, поблагодарив за подарок, заметил, что его отец, хотя и происходил из хасидской среды, почти двадцать лет был оторван от родного города. Он прибавил, что получил такое нееврейское воспитание, что сегодня даже не может прочитать посвящение Робака, явно написанное древнееврейскими буквами. Впоследствии он часто сожалел об этом пробеле в своем образовании. (См.: Roback , Freudiana [1957], 57.) Авт.

 Небрежное замечание Флиссу в 1895 году свидетельствует, что об этом пробеле Фрейд жалел не только в последние годы жизни. Флисс прислал ему рассуждения о тревоге, присутствовавшей в чувстве стыда обнаженного Адама перед Богом, и Фрейд, который нашел сии рассуждения замечательными, ответил, что хотел бы проконсультироваться «с евреем [то есть с тем, кто знает древнееврейский] относительно значения слов». ( Фрейд Флиссу , 27 апреля 1895 года. Freud-Fliess, 128 [127].) Авт.

 Это важное воспоминание опровергает заявление Гарри, племянника Фрейда, что его дядя, несмотря на «глубокую антирелигиозность… ни в коем случае не атеист. Он просто особенно не задумывался о ритуалах и догмах и противился любому религиозному принуждению или религиозным обязанностям. Он не соблюдал священные праздники и вряд ли когда-то был в синагоге» ( Dyck R . «Mein Onkel Sigmund», интервью с Гарри Фрейдом в Aufbau [New York], May 11, 1956, 3). Если основатель психоанализа и приходил в синагогу, то только для того, чтобы послушать кадиш шалем – заупокойную молитву по одному из своих друзей. Но документальных свидетельств этого нет. Авт.

 Много лет спустя Анна Фрейд, читая это письмо, вполне справедливо удивилась: «Что имел в виду Пфистер и почему он захотел оспорить тот факт, что мой отец еврей, а не принять его?» ( Анна Фрейд Эрнесту Джонсу , 12 июля 1954 года. Jones papers, Archives of the British Psycho – Analytical Society, London.) Авт.

 Тем не менее Джонс, у которого были довольно примитивные представления о национальных и расовых особенностях, продолжил обобщать взгляды Фрейда на евреев, на их «способности к психологической интуиции, их способность противостоять публичным оскорблениям». По его мнению, это тоже может влиять на такое положение дел. (См.: Free Associations, 209.) Авт.