Лаврентий Берия - Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание

Когда был в отпуску, говорили с Кобой, что надо прекратить продажу товаров и выдачу пайков через распределители М.Б. Он согласился, написал Вячеславу и Косыгину. Косыга поручил Абакумову и Власику, а эти м…аки спустили на тормозах, предложили не прекращение, а ограничение и упорядочивание. Я вернулся, завернул это дело, все равно на Политбюро протащили. Но я это дело не оставлю. Нечего зажираться.

27/XI-47

Коба вернулся. Говорил с Кобой, Вячеславом и Георгием по пайкам. Коба согласился, ввел в комиссию меня. Сейчас Косыгин переделывает на прекращение продажи. Но пайки Коба сказал пока оставить [953].

К концу года отменим карточки [954]. Хорошо.

22/XII-47

Провел заседание Спецкомитета. Все считают, виден свет в конце туннеля. Но слабый свет. Плохо с заводом № 817. А там освоения более 1 миллиарда рублей. Надо ускорить, без плутония ничего не будет. Буду ставить Бориса [955]. Надо вызвать в Москву. Дела много, людей мало.

26/XII-47

Заедаются чиновники. Этот м…ак Егоров [956]решил открепить от Кремлевки моих академиков [957], даже Игоря [958]и старика Хлопина [959]. Своих [сволочей] они лечат, а кто нужен стране, нет. Хорошо, что я не пользуюсь этой конторой. Еще и залечат сволочи.

Сколько развелось сволочей. Перестрелять бы, но сволочь, это не уголовное преступление, статьи нет. А выгнать всех к [чертовой] матери не получается. Вроде был человек, работал, выдвинули, а он разложился. Тот же Егоров мой ровесник. Хреновые дела. Но своих академиков я в обиду не дам.

Комментарий Сергея Кремлёва

В разгар «атомных» работ будущая «невинная жертва сталинского террора» Егоров хотел открепить от кремлёвской поликлиники всех ведущих учёных атомной проблемы, прикреплённых к ЛСУК по указанию Л.П. Берии. Будущий фактически палач А.А. Жданова (летом 1948 года), Егоров в декабре 1947 года отказывал в квалифицированном медицинском обслуживании академикам И.В. Курчатову, С.Л. Соболеву, А.И. Алиханову, Н.Н. Семёнову, В.Г. Хлопину, членкорам И.К. Кикоину, Ю.Б. Харитону, Л.А. Арцимовичу, А.П. Александрову.

26 декабря 1947 года В.А. Махнев обратился к Л.П. Берии по вопросу о восстановлении учёных в праве пользоваться услугами ЛСУК. В тот же день Берия лично адресовался к секретарю И.В. Сталина А.Н. Поскрёбышеву с просьбой «сохранить за… учеными право пользования Кремлёвской поликлиникой».

Такое отношение к людям было для Л.П. Берии вообще характерно. В 1946 году И.В. Курчатов доложил ему о необходимости предоставления полуторамесячного отпуска для Ю.Б. Харитона в связи с ухудшением здоровья последнего. В августе 1946 года Берия дал согласие, наложив резолюцию: «Тт. Чадаеву и Бусалову. Обеспечить всем необходимым. Л.Берия. 12/VIII».

Другой пример. 18 июля 1951 года А.П. Завенягин обратился к Л.П. Берии с просьбой о предоставлении отпусков И.Е. Тамму (с 1 августа по 10 сентября) и А.Д. Сахарову (с 1 сентября по 10 октября) с правом выезда на Черноморское побережье Кавказа. Уже 23 июля Берия накладывает на записку Завенягина резолюцию: «Согласен. Обеспечить (подчёркнуто дважды. – С.К. ) необходимым лечением».

Знал ведь опытный Лаврентий Павлович, что без такого его распоряжения двух выдающихся, но лично скромных учёных могут в отпуск-то отпустить, а вот путёвки в хороший санаторий могут и «замотать».

20/I-48

Год начался как было в войну. То в Совмине, то у Кобы. Само собой Спецкомитет. Вопросы идут потоком, и так день за днем. Если не подобрал людей, все, начинаешь зашиваться. Теперь у всех на первом месте экономика, а у меня все сразу на первом месте. Считается, половину времени я должен заниматься Ураном. А я одну половину Ураном, другую половину нефтью, третью половину строительством, а четвертую половину всем остальным. Даже культурой.

До войны наша внешняя политика была простой. Все страны были чужими. Теперь целый пояс своих, но не всегда разберешь, свои или в бок смотрят. Раньше у Кобы были иностранцы только из Коминтерна, а сейчас идут косяком по государственным делам. И товарищи, и господа.

Коба занимается ими сам и привлекает только Вячеслава. У меня все равно времени не хватило бы, а все равно обидно. Кобе сказал в Сочи, что я и с иностранцами могу, он посмотрел, говорит: «Ты не дипломат. Мне говорят, материшься много».

Я говорю: «Не много. И если матерюсь, так со своими. А с чужими я буду вежливо».

Он говорит: «Хватит вежливого Молотштейна. Он даже чересчур бывает вежливый».

12/II-48

Коба злится. Снова неполадки с югославами. Сейчас они в Москве, тут же болгары [960]. Единства нет, а просто горлом не возьмешь. Коба сдерживается, но сегодня рассказывал и не сдержался.

Большая политика, большие нервы.

27/II-48

По Сверхбомбе идут материалы разведки. Нет еще Бомбы, а надо думать о Сверхбомбе. Можно охренеть.

Полностью готов проэкт Постановления по Волгодонскому Водному Пути. Направляю Кобе. Строить будет Жук [961]. Но сказал ему, что другие работы с него не снимаем. Старый кадр, а работает как молодой. Закваска тридцатых годов.

10/III-48

Теперь часто собираемся у Кобы по реактивным снарядам и реактивной авиации. Реактивная авиация очень нужна. Англичане уже добились хороших результатов. Надо усилить. По реактивным снарядам пока больших успехов нет, больше взрываются, чем летают. Немецкие прототипы не удовлетворяют.

Георгий [962]не может вести дело самостоятельно, приходится влезать и здесь. По моему Спецкомитету он все делает со мной, и по своему Комитету тоже все делает со мной. Не может опереться на людей по-настоящему. Лучше бы отдать Устинову [963].

На совещании у Кобы понравился Королев [964]. Надо пригласить к себе, поговорить подробнее.

20/III-48

Очень подвел Борис [965]. Придется вызывать в Москву и разбираться [966]. Очень не ко времени. Он мне нужен там, на Урале, дело он хорошо продвинул. Придется вмешиваться. Тут и Абакумов [967]хочет выслужиться, и Вознесенскому [968]невтерпеж. С чего бы? Может, у него были с Борисом конфликты в войну или позже? [969]

1/IV-48

Первое апреля. Говорят, день дурака. Значит, большой праздник. У нас дураков хватает. Вчера Коба собирал творческую интеллигенцию. Как раз к празднику.

3/IV-48

Весь вечер 1 апреля просидел у Кобы. Начали с Виктора [970], он занял пять минут, написал уже вторую записку в ЦК по еврейскому комитету. Сплошные фразы. Сионизм, проповедь национализма. Коба спрашивает: Ваши предложения?

Виктор говорит: Разгонять.

Коба сказал, подумаем.

А разгонять надо.

Дальстрой [971]проваливается, снижают об’емы добычи. А нам надо золото и кобальт. Олово само собой. Долго говорил с Сергеем [972]. С ним были Никишов [973]и Цареградский [974], жмутся, стонут, много трудностей.