Лаврентий Берия - Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание

Соответственно, «просто» секретарь ЦК Хрущёв не мог претендовать на исключительную роль – он был лишь одним из других «просто» секретарей ЦК. А вот Маленков, как Председатель Совета Министров СССР, был юридически «первым среди равных», и Берия публично и мудро об этом стране напомнил. Однако Хрущёву и хрущёвцам подобные напоминания радости не приносили, зато порождали раздражение и злость.

Сталин, так же, как и Ленин, оставил нашей партии и стране великое наследие, которое надо беречь как зеницу ока и неустанно его умножать.

Великий Сталин воспитал и сплотил вокруг себя когорту испытанных в боях руководителей, на плечи которых пала историческая ответственность довести до победного конца дело, начатое Лениным и успешно продолженное Сталиным.

Народы нашей страны могут быть уверены в том, что Коммунистическая партия и Правительство Советского Союза не пощадят своих сил и своей жизни для того, чтобы сохранять стальное единство рядов партии и её руководства, крепить нерушимую дружбу народов Советского Союза, крепить могущество Советского государства, неизменно хранить верность идеям марксизма-ленинизма и, следуя заветам Ленина и Сталина, привести страну социализма к коммунизму.

Вечная слава нашему любимому, дорогому вождю и учителю – великому Сталину.

Комментарий Сергея Кремлёва

Чем больше я вчитываюсь в речь Л.П. Берии 9 марта 1953 года, тем более я восхищаюсь её ёмкостью и точностью адресации всех её частей. Кроме всего прочего, Берия своей речью показал, что Сталин остаётся для него живым потому, что живо его дело, которое надо всем сообща продолжать и довести до эпохального исторического результата.

В этой речи уже просматривался новый Берия – не только великий менеджер социализма, не только выдающийся практик социалистического строительства, но и возможный будущий теоретик нового типа – не кабинетного, а деятельного, поверяющего свои теоретические идеи практикой.

Увы, такого Берию стране и миру увидеть не пришлось.

Это послесловие я начну несколько издалека и, как, может быть, кому-то покажется, не совсем по теме. Однако связь ниже рассказанного с тем, что прочёл читатель выше, на мой взгляд, несомненна. Ведь Лаврентия Павловича Берию кое-кто и сегодня всё ещё пытается представить если не недоумком с руками, по колено в крови, то, во всяком случае, интеллектуально не очень развитым человеком, который действовал когда кнутом, когда пряником, но никогда – силой убедительного аргумента.

Клеветники на Берию, прочтя эту книгу, вновь будут заявлять, что Берия-де и близко был не в состоянии иметь глубокий, самобытный взгляд на социальные процессы, что его общее развитие было невысоким, что размышления Берии о судьбах социализма и СССР – это всего лишь новые выдумки Кремлёва и т. д.

Так вот, я приведу некое свидетельство, которое было, надо сказать, неожиданным даже для меня, давно убедившегося в высоком интеллектуальном уровне Лаврентия Павловича. И это свидетельство как раз доказывает, что у Берии был, вообще-то, вполне научный склад ума, который предполагает постоянную напряжённую работу мысли его обладателя и размышления по весьма широкому спектру тем.

Не так давно в разговоре с одним из своих старших коллег – физиком-теоретиком Саровского ядерного оружейного центра, я узнал интереснейшую вещь. Говорили мы о Берии, и вдруг мой собеседник сказал:

– А ты знаешь, как оценивал Берию Герман Гончаров?

Одного из старейших физиков-оружейников саровского «Объекта» Германа Арсеньевича Гончарова (1928–2009), Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, сегодня уже нет в живых. А уровень его заслуг понятен по тем наградам и званиям, которых он был удостоен.

Г.А. Гончаров пришёл в ядерную оружейную работу в главный ядерный оружейный центр СССР в «Арзамасе»-16 (Сарове) в начале 50-х годов. Современный облик отечественных ядерных зарядов тогда только начинал формироваться, а последние разработки оружейника Гончарова и сегодня стоят на вооружении.

Со второй половины 90-х годов Герман Арсеньевич совместно с полковником в отставке Павлом Петровичем Максименко, бывшим многолетним руководителем представительства МО СССР во Всесоюзном НИИ экспериментальной физики в «Арзамасе-16», занимался подготовкой к изданию многотомного сборника документов «Советский атомный проект». Рассекреченные документы издавались в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 17.02.95 № 160 «О подготовке и издании официального сборника архивных документов по истории создания ядерного оружия в СССР».

Человеком Герман Гончаров был, надо сказать, осторожным, по части оценок осмотрительным, и хотя я не раз касался в беседах с ним темы Берии, он не сказал мне того, что сказал своему другу-теоретику. Поэтому я с естественным живым интересом спросил:

– Ну, вообще-то в разговорах со мной Гончаров оценивал роль Берии как выдающуюся и положительную, а что он говорил тебе?

– А вот что, – ответил мой товарищ. – Он говорил, что после изучения многих тысяч документов с визами Берии, после изучения стенограмм различных заседаний и т. п. Герман пришёл к выводу, что Берия разбирался в технических вопросах атомного проекта на уровне доктора технических наук!

– Именно так и сказал? – изумился я.

– Именно так!

– Да-а… А мне вот не сказал, видно поосторожничал.

– Пожалуй… Он и мне-то сказал это незадолго до смерти, – услышал я в ответ.

Такая оценка из уст такого специалиста, как Г.А. Гончаров, – это, надо вам заметить, не фунт изюму!.. Весомость и представительность её – вне сомнений.

Впрочем, это – оценка через десятилетия, и оценка человека, мнение которого о Берии составилось по документам. Однако известно, что такой бесспорно выдающийся учёный, как Пётр Леонидович Капица, относившийся к Берии без особой любви и письменно жаловавшийся на него Сталину, в тех же письмах отмечал острый ум Берии и заявлял, что из того мог бы получиться неплохой учёный.

А ведь Берия по своей основной профессиональной специализации был не физиком, не инженером, не технологом, а политиком. Но если он умел мыслить, и мыслить крупно, мыслить как учёный, в чисто специальных сферах человеческой деятельности в области атома, то тем более он не мог не размышлять о политических судьбах страны, человечества и того дела, которому он посвятил свою жизнь.

Берия, как видим, и размышлял. И как аналитик, и как политик, и как человек. И не просто как человек и политик, а как политик-большевик.

В № 20 всеукраинского еженедельника «Хочу в СССР», издающегося в Мариуполе (бывшем Жданове) с 2011 года, мне попался материал Олега Бобракова «Встреча с Лаврентием Берия», где описывается как автор, в 1952 году – маленький мальчик, вместе с тётей, приехавшей с Кавказа, оказался в Кремле – гостем Берии. Бобраков описывает его как «обыкновенного пожилого полноватого, доброго на вид дяденьку в сером костюме, широких брюках и серой мягкой шляпе»…