Ирина Хакамада - SEX в большой политике. Самоучитель self-made woman

На приемы надо приезжать сытой. Столы ломятся, выпивка рекой, но все это не имеет к вам никакого отношения. Другое дело, огромное количество интеллигенции и журналистов, которые сюда попадают, – у них низкие зарплаты, им простят. Человеку из политической элиты, особенно, даме, нужно быть готовой к разговору. С набитым ртом разговаривать неудобно. Полбокала сухого вина, на тарелке – что-то крохотное. Попиваешь, поклевываешь, потом тарелку поставила и рюмочкой гуляешь по залу, выискивая нужных людей. Легкая, звонкая, неголодная. Но каюсь, однажды я самостоятельно стрескала целую вазу печенья. Не от голода, от нервов.

Я только что стала министром по малому бизнесу. Меня со всех сторон зажали, и мне нужно было прорваться к Черномырдину.

Попасть к нему было почти невозможно. Даже будучи членом правительства. Черномырдина окружали помощники – совершенно жуткие мужики. Настоящие монстры. Сам Черномырдин был в сравнении с ними просто плюшевым мишкой. Я позвонила самому мягкому из них. «Будем думать», – ответили мне. В результате размышлений через несколько дней ко мне явился в длинном черном пальто молодой человек. И обрадовал меня сообщением, что собирается быть моим заместителем. Я в ответ обрадовала его, что этого не будет. Мы попрощались. Он – со мной, я – с надеждой на аудиенцию. Но на Восьмое марта Черномырдин устроил для дам чаепитие в Белом доме. И там я – терять нечего! – подгадала момент и попросила:

– Виктор Степанович, сделайте подарок.

– Какой?

– Мне надо с вами поговорить, но я не могу к вам прорваться.

– А прямо сейчас давай и поговорим!

И начал уходить. И я начала двигаться за ним по ковровым дорожкам. Вокруг огромные стены, гробовая тишина, все монументально, и Черномырдин впереди как царь. Когда между ним и мной оставалась последняя преграда – огромные деревянные двери кабинета, точно из-под земли вырос самый кошмарный из его холопов, некто Бабичев, и, пятясь спиной и ухмыляясь, перед моим носом стал закрывать эти двери! Уже сквозь щель мне была видна удаляющаяся спина Черномырдина. Все, шанс потерян. В отчаянии я пискнула:

– Виктор Степаныч, а как же я?

И Черномырдин на ходу, не оборачиваясь, кинул:

– Она со мной!

И двери снова стали медленно распахиваться… Жуть, кошмар, ватные ноги, уже ни о чем нет ни сил, ни желания говорить. Секретарша принесла чаю, печенье на серебряном подносе. Тут-то я и оторвалась…

Немного отвлекаясь от темы: при Путине все стало еще более жестким. В аппарате – какие-то молодые офицеры. Все дисциплинированно, все навытяжку, все культурно и все глухо:

– У меня договоренность с президентом об аудиенции. Назначьте, пожалуйста, время.

– Не назначим. Президент занят.

– Навсегда занят?

– Навсегда занят.

– А вы можете хотя бы зафиксировать мой звонок?

– И этого не можем. Всего доброго.

Окучивание приемных – это отдельное мастерство. Основное правило: на цирлах. Основной залог успеха: сервисное мышление. Нужно владеть искусством интриги, интуицией, терпением. Я всегда пыталась избежать приемных. Это очень плохо для функционирующего политика. Надо уметь налаживать контакты с холуями. С ними и с родственниками. С родственниками даже важнее. Потому что истинным влиянием в России чаще всего пользуются не секретари и не помощники, а родственники. Точнее, родственницы. С ними нужно выстраивать специальные отношения. Россия – страна византийская. Отношения выстраиваются через крещения, через рождения, через проведение семейных праздников, подарки, комплименты, помощь в неформальных делах: одеть, обуть, починить, вылечить. Это кажется, что в Кремле все так офигенно. Ничего там не офигенно. Попадешь не к тому врачу, пусть даже обслуживающему высокопоставленных лиц, и он иногда может навредить больше, чем обычный районный врач, через которого проходит огромное количество людей и который ничего не боится.

Недавно я попала на непривычную для себя тусовку. Веселую, творческую, где все друг друга знают, а я никого. Те, с кем пришла, рассосались. И, словно тринадцать лет назад, я оказалась в полном вакууме. И, словно тринадцать лет назад, растерялась. Может, народ думал, что я до сих пор министр, большой чиновник, который случайно сюда попал, вцепилась в бокал, кого-то ищет деловым взглядом, и ей нельзя мешать. А я изнервничалась, пропотела сто раз и вообще собиралась уйти. Но вспомнила как раз накануне просмотренный фильм «С широко закрытыми глазами». Там пара приходит на вечеринку. Мужчину (Том Круз) заматывают. А женщина (Николь Кидман) остается одна. Плавно движется к барной стойке. Прислоняется к ней спиной, раскидывает вдоль стойки локти, в правой руке держит бокал. И, отпивая глоток за глотком шампанское, скользит глазами по залу. С ней никто не общается, но у нее вид абсолютно уверенной в себе женщины. Она излучает абсолютное спокойствие. На бокал не смотрит. Когда же он пустеет, мужская рука наполняет его заново… Стойки нет. Есть столб. Ладно, годится. Опираюсь на него плечом, одной рукой тоже опираюсь на него, второй держу на отлете рюмку. И делаю себе взгляд от Николь Кидман – спокойный, отдыхающий. Через пять минут вокруг меня намыло толпу незнакомых людей, все пытались со мной говорить – и вовсе не о политике. Век живи – век учись…

Есть еще третий жанр – гламурной тусовки. Это гремучая смесь пафоса с эпатажем. Весной меня пригласили на вручение одной гламурной премии. К приглашению прилагались пропуск и суровая инструкция: «Если у вас пропуск белого цвета, вы должны припарковаться слева от центрального входа, если ваш пропуск черного цвета, ваша стоянка – справа. Гости собираются за два часа до начала церемонии. Одежда – вечерние платья и смокинги. Имейте в виду, что как только вы откроете дверцу, начинается телесъемка вас и вашего автомобиля. Далее вы ступаете на красную дорожку и двигаетесь по ней через толпу поклонников…» и т. д. Я была на приеме у английской Королевы, в английском посольстве. Это был первый приезд королевы в нашу страну со времен казни царской семьи. Само посольство никого не мучило, никаких указаний не рассылало. Только намекнули, что королеве не принято трясти руку и обращаться к ней следует «Ваше Величество», а к принцу – «ваше высочество»…

Теперь рассказываю, как было на вручении премии в действительности. Машины толпились кто где побросал. Никаких парковок налево и направо по цвету пропусков не было и не могло быть: церемония проходила в Международном Доме музыки, на набережной, где оборудованных стоянок просто нет. Никакой толпы поклонников тоже не было. По красной дорожке вместо звезд в туалетах брели журналисты в джинсах. Церемония началась с опозданием на три часа. На сцене за декорациями что-то все время жужжало, грохотало, у меня сложилось впечатление, что там варили трубы. Я перекрестилась, что послушалась интуиции и не явилась ни за два часа, ни в вечернем платье. Хороша бы я была с голой спиной в безлюдном зале. В России как поверишь – так и вляпаешься.