Фаина Раневская - Я – Фаина Раневская

Раневская потом с удовольствием вспоминала: «В сцене, где готовилась к балу, примеряла разные перья – это я сама придумала: мне показалось очень характерным для Мачехи жаловаться на судьбу и тут же смотреть в зеркало, прикладывая к голове различные перья, и любоваться собой».

Правда, надо сказать, что если в сценарий Шварц действительно разрешал ей вносить любые правки, то в изданном варианте пьесы весь текст первоначальный, без ее дополнений.

В ней все идеально совпало – прекрасный сценарий, талантливый режиссер, отличный оператор и целое созвездие лучших советских актеров того времени.

Золушку играла Янина Жеймо, Короля – Эраст Гарин, Лесничего – Василий Меркурьев. Работали они все с воодушевлением и буквально вживались в своих героев. Янина Жеймо вспоминала, как снималась знаменитая сцена, где Золушка надевает туфельку своей сестре: «В сценарии героиня просто надевала туфельку по приказанию мачехи. Моя Золушка, как я ее представляла, не могла просто из чувства страха или покорности мачехе исполнить приказание. Я долго просила Шварца дописать фразу, объясняющую согласие Золушки надеть туфельку. Но он считал, что для Золушки, которую любят дети всего мира, ничего не нужно объяснять… И тогда я пошла на хитрость. На съемке эпизода с туфелькой Раневская-мачеха начинает льстиво уговаривать Золушку надеть туфельку. Я, Золушка, молчу. Раневская опять обращается ко мне. Я опять молчу. Фаина Георгиевна теряется от моего молчания и неожиданно для всех – и для самой себя тоже – заканчивает фразу: „А то я выброшу твоего отца из дома“…»

Жеймо не ошиблась в своих ожиданиях – Шварц принял этот экспромтом родившийся вариант. В таком виде сцена и вошла в картину.

Лесничего в «Золушке» сыграл актер Василий Меркурьев.

Рекомендовал на роль его сам Шварц, но утвердили Меркурьева не сразу – дело в том, что незадолго до этого он играл положительных советских героев в фильмах «Член правительства» и «Возвращение Максима».

Раневская активно поддерживала кандидатуру Меркурьева. Неизвестно, есть ли основания у слухов, что между ними на съемках вспыхнул роман, но что она была в него влюблена – это практически несомненно.

Много позже она писала: «Известие о кончине Василия Васильевича Меркурьева было для меня тяжелым горем. Встретились мы с ним в работе только один раз в фильме „Золушка“… Общение с ним как партнером было огромной радостью. Такую же радость я испытала, узнав его как человека. Было в нем все то, что мне дорого в людях, – доброта, скромность, деликатность. Полюбила его сразу крепко и нежно. Огорчилась тем, что не приходилось с ним снова вместе работать».

Главную роль там играла Любовь Орлова, а Раневской первоначально в сценарии отводился лишь один эпизод – ее героиня Маргарита Львовна подавала завтрак своей племяннице. Но Александров всегда шел навстречу людям творческим, поэтому сказал Раневской: «Можете сделать себе роль». И она развернулась вовсю – буквально каждая ее фраза потом стала крылатой.

Фильм снимался в Праге, в трофейных павильонах – там прежде был филиал немецкой киностудии. Раневская вспоминала, как поразил ее контраст между съемками в Москве, где они умирали от холода, и Прагой: «Огромные павильоны, теплые, с новейшей аппаратурой, приборами света, которые катались под крышей и опускались, как захочется. Никогда такого не видела. И все действует без ремонта и остановок!»

На съемках она очень сдружилась с Любовью Орловой, с тех пор они постоянно встречались, переписывались, с удовольствием играли вместе. За год до своей смерти Орлова писала ей: «Ко мне пришел мой лечащий врач, спросил: „Что с вами?“ Я прочла ему вашу телеграмму и испытала гордость от подписи РАНЕВСКАЯ, и что мы дружим 40 лет, и что вы – моя Фея».

Временами она говорила, что, кроме Павлы Леонтьевны Вульф, у нее друзей не было. В то же время, она дружила со многими талантливыми людьми, которых искренне любила, и которым всегда старалась помочь. И вот где-то между Павлой Вульф и всеми остальными то ли друзьями, то ли не совсем, находятся два человека, к которым у Раневской было особое отношение – Соломон Михоэлс и Осип Абдулов.

«Я его нежно любила, тоскую и скучаю по нему и по сей день», – писала она об Абдулове. Они оба работали в Театре имени Моссовета, но даже не играли вместе в одном спектакле, только делали совместный эстрадный номер. Но подружились они сразу и на всю жизнь. А после смерти Осипа Наумовича Раневская часто вспоминала его и плакала.

В ее воспоминаниях об Абдулове есть такие слова: «За долгие годы моей жизни в театре ни к кому из товарищей я не была так привязана. Актер он был редкого дарования и необыкновенной заразительности. Играть с ним было для меня наслаждение».

Это был Соломон Михайлович Михоэлс, великий актер и режиссер, председатель Еврейского антифашистского комитета, убитый сотрудниками МГБ и посмертно реабилитированный в 1953 году. Почему-то об их дружбе с Раневской написано на удивление мало, а ведь она продолжалась много лет, и записи о Михоэлсе в дневнике Фаины Георгиевны полны особенной нежности, без примеси ее обычного сарказма и даже малейшей насмешки.

Впрочем, о том, как она к нему относилась, можно понять даже по одной единственной записи от 14 января 1948 года: «Погиб Соломон Михайлович Михоэлс. Гибель Михоэлса, после смерти моего брата, самое большое горе – самое страшное в моей жизни. Не знаю человека умнее, блистательнее, нежнее его. Очень его любила, он бывал мне как-то нужен, необходим»…

На похоронах Михоэлса Раневская сказала Анастасии Потоцкой, что хотела бы завещать, чтобы ее похоронили на этом же кладбище. Может быть не рядом с Соломоном Михайловичем, но хотя бы неподалеку.