Илья Мильштейн - Леди Ю

Она решительно отвергала проект бюджета, предложенный ненавистным премьером Пустовойтенко. Создавала альтернативный проект, в который заложила абсолютно фантастические расходы на социальные нужды. Специалисты в недоумении разводили руками и мечтали только о том, чтобы международные финансовые организации, на чьих кредитах держался бюджет страны, не приняли всерьез эти эпистолярные фантазии.

Ну а простым людям в бедной стране нравилось, как бесстрашная женщина костерит власть. Они были всей душой с ней, когда она публично сражалась за то, чтобы им подняли зарплаты и пенсии и не задерживали их выплату. Популярность Кучмы стремительно падала. Симпатии к Тимошенко росли, несмотря на нелюбовь большинства граждан к олигархам. Одновременно росла ненависть к ней во властных структурах. Вместе с пониманием, что запугать эту неуправляемую даму трудно. Разве что посадить в тюрьму.

Между тем одной парламентской оппозиции Тимошенко было мало. Новая идея темпераментной народной избранницы – всеукраинский референдум о недоверии президенту и о досрочном приостановлении его полномочий. Под ее руководством создан штаб по подготовке такого референдума.

Именно в эти дни впервые публично было произнесено имя Жанны д’Арк. Когда, рассуждая об амбициях экс-олигарха, одна журналистка упомянула лозунг Орлеанской девы, она просто хотела пошутить: «Несомненно, что за ее вербальным “те, кто не любит Кучму, голосуйте за досрочные президентские выборы”, звучит вполне органичное ее образу “кто любит меня – за мной!”». Никто еще не догадывался, насколько точным было попадание в образ, который постепенно все более захватывал Юлию Тимошенко.

В начале осени 1998 года терпению Кучмы пришел конец. Накануне неумолимо приближающихся президентских выборов он не желал больше терпеть эту разнузданную травлю. Тем более что уже с февраля 1998 года следственная бригада Генеральной прокуратуры собирала материалы на Лазаренко и Тимошенко. К осени материалов набралось на 500-томное уголовное дело: в них рисовалась леденящая сердце картина экономических преступлений. Сумму убытков, причиненных государству одной только деятельностью ЕЭСУ, прокуратура оценила в $2 млрд.

Первым серьезность положения почувствовал осторожный Турчинов. Он понимал, что леди Ю увлечена смертельно опасными играми, что ее заносит, что, не заметив этого, в азарте схватки она переступила грань, за которой – путь в никуда, в политическую могилу. Депутаты «Громады», даже объединившись с левыми и став заметной силой, выглядели маргиналами – шумными, скандальными и бессильными во главе со своим навсегда отставленным Лазаренко.

Именно Павел Иванович стал главной проблемой.

Турчинов первым заметил, что партия, некогда декларировавшая тотальный отказ от вождизма, все-таки создала себе кумира, причем крайне неудачного. И поделился этими мыслями с близким человеком – с Юлией Тимошенко. Юлия Владимировна задумалась, но никакого решения не приняла.

А 17 сентября был арестован начальник штаба по организации антипрезидентского референдума Николай Сивульский. Он оказался единственно доступной для прокуратуры жертвой среди зачинщиков импичмента. В отличие от руководителей «Громады», Сивульский не был защищен магическим депутатским значком. Впрочем, ни для кого не было секретом, на кого в первую очередь нацелен удар. Сивульскому, бывшему бизнес-партнеру Тимошенко, инкриминировали незаконное перечисление на счет ЕЭСУ свыше 10 млн гривен со счетов газоресурсного консорциума. Ему грозил тюремный срок до пяти лет.

На удар нужно было отвечать ударом. В этот раз Юлия Тимошенко совсем уж буквально последовала дворовому правилу своего детства. Вместе с другими депутатами она отправилась к следственному изолятору и швыряла камнями в его стекла, рискуя дополнить свое пухлое следственное дело обвинением в мелком хулиганстве с посягательством на разрушение государственного учреждения… А с парламентской трибуны выступила с пламенной речью, в которой назвала арест политической расправой. В заявлении штаба, который возглавлял Сивульский, предстали зловещие картины надвигающихся на страну политических репрессий: «…в Украине фактически установлен режим террора и насилия… правящий режим способен пренебречь любыми моральными нормами… уничтожить демократию, права человека… Леонид Кучма и его окружение готовятся к запрету деятельности политических партий, закрытию средств массовой информации, аресту народных депутатов, роспуску Верховной рады, введению в Украине чрезвычайного положения».

У Кучмы не было таких планов. Текст, обнародованный штабом, свидетельствовал скорее о настроениях, охвативших Юлию Тимошенко и ее сподвижников. Настроения эти были паническими.

В октябре Верховный арбитражный суд Украины принял окончательное решение в серии процессов против ЕЭСУ. Катастрофа обозначалась строгими фразами обвинительного приговора. На руководство корпорации «повесили» долг перед Укргазпромом, составлявший $42 млн. Счета ЕЭСУ были арестованы еще раньше, а суд постановил взыскать с корпорации Тимошенко еще и штраф за нарушение валютного законодательства. Заплатить следовало более $300 млн.

Таких денег нет даже на арестованных счетах корпорации. В принципе ЕЭСУ обязаны объявить о банкротстве. Бизнес Тимошенко окончательно разрушен. Более того, она объявлена еще и должником. Отношения с властью хуже некуда, что сулит новые неприятности. Время предаться отчаянию. И Юлия Владимировна предается ему – недолго, но со всей присущей ей страстью.

По свидетельству очевидцев, в те дни на нее страшно было смотреть. Проигравшая все на свете, она растеряна, молчалива, смертельно бледна, в глазах сквозит затравленность. Самое печальное было в том, что она не знала, кого винить в случившемся: Лазаренко? Кучму? Себя? И не видела выхода. Решение подсказал Турчинов.

Человек трезвый и рассудительный, неплохой психолог, он вряд ли произнес это брутальное слово: капитуляция. Мол, пора капитулировать, Юлечка, сдавать Лазаренко, идти на поклон к Леониду Даниловичу. Для гордой Тимошенко он, вероятно, нашел какие-то другие слова. Да, собственно, ее уже и не надо было особенно уговаривать. Она видела, что под руководством Павла Лазаренко их «Громада» движется к пропасти. Только не знала, да и Турчинов не знал, захочет ли власть с ними разговаривать и какова будет цена сделки. Ясно было лишь одно: это их единственный шанс.

Готовность Тимошенко капитулировать – страшный удар в спину Павлу Лазаренко. Экс-премьер понимал, что если «экс-принцесса» начнет давать показания, то он обречен. Поэтому 2 декабря 1998 года Лазаренко сел в принадлежащий ЕЭСУ самолет и вылетел в Швейцарию.