Илья Мильштейн - Леди Ю

Конечно, в тоталитарной стране пересажать, а то и перестрелять политических противников для президента – не проблема. Однако в демократическом государстве о расстрелах не может быть и речи. Что же касается дел о коррупции, то они слишком часто рассыпаются в судах. Потому что нужны улики. В итоге перед судом предстают лишь «стрелочники» – исполнители преступных приказов. Ни председатель Центризбиркома Кивалов, ни дирижеры фальсификаций в Администрации президента и в Кабинете министров наказаны так и не будут.

Бессистемная и шумная кампания по борьбе с коррупцией приобретает нелепые и даже карикатурные черты телевизионного шоу.

Новый президент в каждом выступлении говорит о высокой нравственности новой власти. От государственных чиновников и членов их семей он строго требует отказа от предпринимательской деятельности. При этом общество видит: все «финансисты революции» во главе с Порошенко получили государственные посты, но из бизнеса уйти не спешат. В лучшем случае каждый из них формально переписывает свои фирмы на отца, жену или еще кого-нибудь из родни. Как некогда это делала Юлия Тимошенко, уходя из ЕЭСУ в депутаты. Как это вообще принято в элитных постсоветских кругах.

Ющенко нервничает. Порой его заявления совсем уж абсурдны. Например, он публично запрещает чиновникам ходить в баню. Его порыв понятен: так называемые «конюшни» – символ закулисной власти эпохи Кучмы. Редкий случай: тут Юлия Тимошенко полностью солидарна с ним.

Любимым врагом новой власти становится ГАИ. Дело в том, что президент – заядлый автолюбитель, немало настрадавшийся от милицейского произвола. А тут еще, как назло, несчастный гаишник с сиреной и мигалкой неловко выруливает навстречу президентскому кортежу. Обозвав гаишную машину «дискотекой на колесах», Ющенко в тот же день подписывает указ об упразднении дорожной автоинспекции. Страна, которую гаишники достали так же, как и президента, в шоке: а кто за порядком-то на дорогах будет следить?

Вообще после победы Ющенко озабочен тем, чтобы скорректировать свой образ рефлектирующего и робкого политика, доказать свою жесткость и способность к решительным поступкам. Отсюда – скоропалительная ликвидация ГАИ. В этом же – главная цель двух его визитов на недружественный восток страны.

И в Донецке, и в Днепропетровске он кипит гневом и пытается запугать областной актив. Собрав местное начальство, часами ругается, «тыкая» отдельным чиновникам. Речь все о том же – о коррупции старой власти и о высокой морали, воплощенной в лице власти новой. Такого Ющенко страна не знала. И немного оторопела. Зал молчит, угрюмо и с недоброй иронией поглядывая на Виктора Андреевича. Материться Ющенко не умеет. Публично ругаясь, он производит довольно жалкое впечатление.

Освоившись в кабинете Кучмы, президент начал всерьез ощущать себя строгим, но справедливым отцом всех украинцев. Ему дано право карать и миловать. Правда, следует признать, что милует Ющенко гораздо чаще, чем карает, – от собственной природы никуда не уйдешь. Но и здесь доходит до смешного. Президенту докладывают, что где-то на западе силовики перестарались, арестовав по подозрению в контрабанде его старого знакомого, владельца местной гостиницы. Ющенко звонит в областное управление Службы безопасности, представляется и требует освободить задержанного. Сотрудник СБ, полагая, что его разыгрывают, посылает Виктора Андреевича по матушке и бросает трубку. Терпеливый Ющенко, слегка удивившись, вновь набирает номер. Признав, наконец, своего президента, собеседник попадает в больницу с сердечным приступом.

Общество в растерянности наблюдало за судорожными действиями властей. Вольное обращение президента к законом, в том числе и с Конституцией, его готовность прибегнуть к «телефонному праву» уж очень напоминали недавнее прошлое. Все громче звучали сомнения в том, что, начиная революцию, лидеры оппозиции всерьез подготовились к управлению страной после победы. Профессиональной замены для 18 000 изгнанных чиновников не было. Бюрократическое делопроизводство, и при Кучме не особенно эффективное, грозило и вовсе остановиться.

И все-таки главной причиной беспокойства стали отношения во властной команде. Тимошенко не уставала публично клясться в верности президенту. Тот расхваливал профессионализм своего правительства. Однако признаки раскола в новой власти постепенно становились все более заметными.

С самого начала роли распределились так: премьер-министр наводит порядок в стране, президент «парит над схваткой», но остается верховным арбитром с правом решающего голоса в конфликтных ситуациях. Тимошенко днюет и ночует в рабочем кабинете, где для нее даже установлена полевая кровать. Ющенко совершает визиты за рубеж, собирая награды и кредиты. Она разгребает мусор, накопившийся в стране за минувшее десятилетие. Он озабочен восстановлением украинских национальных традиций и символизирует светлое будущее страны. Она, как и все премьер-министры при Кучме, отвечает за провалы и неудачи новой власти. Он – автор самых популярных проектов.

Если речь, например, заходила о многочисленных социальных программах, то принято было говорить о «правительстве Ющенко», а вовсе не о «правительстве Тимошенко».

Социальные программы стоят огромных денег. Где их взять? Ответ премьер-министра прост: необходима глобальная ревизия результатов приватизации при Кучме.

Этот пункт плана Тимошенко больше всего обсуждался в прессе – как на Украине, так и за границей. Утопия обросла таким количеством эмоциональных комментариев и мифов, что постепенно забылось не только то, ради чего затевалась ревизия приватизации, но и сама суть предложений премьер-министра. Критики говорили о реприватизации. Наряду с «популизмом» именно «реприватизация» стала ключевым словом в оценках действий Тимошенко.

Между тем о реприватизации речь вовсе не шла. Речь шла о «дооценке». Идея заключалась в том, чтобы на аукционах определить реальную стоимость предприятий, перешедших при Кучме в собственность десятка финансово-промышленных кланов. Их нынешним владельцам Тимошенко оставляла шанс доплатить разницу между прежней ценой и той, что будет установлена на торгах. Она прекрасно понимала, что речь идет о миллиардах.

Подтверждением ее правоты стал аукцион, на котором уже после изгнания Тимошенко с поста премьера было продано одно-единственное предприятие. Комбинат «Криворожсталь», принадлежавший олигархам Пинчуку и Ахметову, принес бюджету почти $5 млрд. При Кучме завод обошелся зятю президента и «крестному отцу» Донбасса в $900 млн. Заплаченная индийским сталелитейным магнатом Лакшми Митталом сумма превосходила совокупный доход от приватизации за все годы украинской независимости.