Елена Якович - Дочь философа Шпета в фильме Елены Якович. Полная версия воспоминаний Марины Густавовны Шторх

Издательство благодарит за предоставленные фотографии М.Г. Шторх, Е.В. Пастернак, М.А. Реформатскую, О.С. Северцову, О.И. Демушкину; Музей-заповедник «Поленово», Государственный Литературный музей, Енисейский краеведческий музей, Красноярский краевой краеведческий музей, Мемориальный музей «Следственная тюрьма НКВД» в Томске.

© Е. Якович, 2014

© М. Шторх, 2014

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2014

© ООО «Издательство Аст», 2014

Издательство CORPUS ®

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( )

Эта книга получилась из разговоров с Мариной Густавовной Шторх о судьбе ее отца, выдающегося философа русского «серебряного века» Густава Шпета; о ее жизни, вместившей в себя почти все двадцатое столетие; о встречах с людьми, без которых невозможно представить себе российскую культуру. Я записывала Марину Густавовну для фильма «Дочь философа Шпета», сделанного для канала «Культура» и показанного в эфире в январе 2013-го. Но очень многое в фильм не вошло, и возникла идея книги.

Наша с ней история началась 7 августа 2011 года. В тот день Марина Густавовна приплыла на катере из Тарусы. Там она обычно проводит лето. Дело было в Поленове, где гостила ее внучка, художница Катя Марголис, которая живет в Венеции. Это был Катин день рождения. И накануне только и было разговоров – бабушка собирается сюда, да через Оку, и как же это будет, и в каком именно из бревенчатых, еще поленовских времен домиков, разбросанных по территории музея-усадьбы, ее разместить. Причем никто не обсуждал, по силам ли это Марине Густавовне, тогда 96-летней, а просто наступило какое-то общее оживление и взволнованность. И вот она появилась – в цветастой юбке в пол, в блузке с высоко поднятым стоячим воротником и с какой-то необыкновенно прямой, гимназической осанкой. В руках она держала букетик васильков и узелок с десертом, приготовленным по семейному рецепту 1908 года, – подарки для Кати. А за спиной был маленький рюкзачок. Я спросила: «А что у вас в рюкзаке?» «Ничего, – ответила Марина Густавовна. – Просто негоже путешествовать налегке». Так мы познакомились.

Мы стояли в самом центре поленовской усадьбы – на большой поляне между флигелем и конюшней, в деревянном загоне бродили кони. Она сказала: «В двадцать пятом году мы водили отсюда лошадей на водопой к Оке, и сын художника, Дмитрий Васильевич, иногда позволял нам, детям, сделать круг верхом. А по этой вот аллее проходила к флигелю, где тогда умирал Василий Дмитриевич Поленов, очень красивая женщина, и мы потом узнали, что это Анна Васильевна Тимирёва, невенчанная жена Колчака…»

И я поняла, что мне придется ее записывать.

Вскоре она снова приехала из Тарусы в притихшее осеннее Поленово уже специально для разговора. А под Рождество, в Москве, мы проговорили целую неделю с утра до вечера, закрывшись от предпраздничной суматохи в ее совершенно нездешней комнате, где каждая вещь и каждая фотография имели свою судьбу, как правило трагическую. К концу дня мы с оператором Александром Минаевым падали от усталости; Марина Густавовна держала осанку. От ее близких знаю, что этот гимназический облик она приобрела уже в поздние годы. Словно сквозь нее проявилась эпоха, унесенная бурями двадцатого века. И все бесчисленные поколения Гучковых, Зилоти, Рахманиновых, давно ушедших людей этого круга и масштаба, придали силы и убедительности ее голосу. К тому же от своего отца, философа Шпета, Марина Густавовна унаследовала гениальную память на детали быта и времени.

Потом я проехала по скорбному маршруту Красноярск – Енисейск – Томск, тому самому, что пришлось проделать при иных обстоятельствах и в других условиях Густаву Густавовичу Шпету. Вслед за ним последовали его жена и дочери, включившись в извечное российское броуновское движение в Сибирь и из Сибири. В 1935-м у них еще была возможность добровольно разделить его участь.

Мы записали с Мариной Густавовной тридцать часов. В фильм «Дочь философа Шпета» вошло два. Он заканчивался ноябрем 1937-го, когда расстреляли ее отца. Марине Густавовне был тогда двадцать один год. Но эта книга – полная версия нашего с ней разговора.

Книга получилась о том, как изгоняли интеллект из России. И о том, как он сопротивлялся доступными лишь ему, интеллекту, способами.

В том числе – памятью культуры.

Елена Якович

Эта книга была бы невозможна без благожелательной поддержки семьи Марины Густавовны Шторх:

Натальи Рудановской, Елены Орловской, Кати Марголис, Ани Марголис, Леонида Марголиса;

Елены Владимировны Пастернак и Петра Пастернака.

Особая благодарность:

Николаю Серебренникову, автору книги «Шпет в Сибири. Ссылка и гибель», и Ольге Геннадьевне Мазаевой, заведующей кафедрой философии и логики Томского государственного университета;

Марии Реформатской – за материалы по истории Алферовской гимназии;

Наталье Грамолиной, Наталье Поленовой, музею-заповеднику «Поленово», где я впервые увидела Марину Густавовну.

Благодарю за помощь:

Александра Крюкова, Золика Мильмана, Александра Минаева, Владимира Макарихина, Виктора Мучника, Марину Пономареву;

Красноярский краеведческий музей;

Енисейский краеведческий музей;

Мемориальный музей «Следственная тюрьма НКВД» в Томске.

Выражаю признательность каналу «Культура» и лично Сергею Леонидовичу Шумакову, Наталье Борисовне Приходько. Без их поддержки фильм «Дочь философа Шпета» не состоялся бы.

И конечно, благодарю Варю Горностаеву и Иру Кузнецову за то, что настояли на книге.

Елена Якович

Эти стихи пятнадцатилетняя Марина Цветаева написала в 1908 году в альбом моей маме Наташе Гучковой, когда они обе учились в Алферовской гимназии. Там, в Алферовской гимназии, приблизительно в это же время мама встретила моего папу – молодого философа Густава Шпета.

В 1920 году Юргис Балтрушайтис, один из его ближайших друзей, поэт, который стал представителем, а потом и первым послом независимой Литвы в Москве, предложил сделать для всей семьи Шпета литовские паспорта, чтобы мы могли спокойно и законно выехать за границу. Папа отказался. Он считал, что нельзя бросать свою страну, когда она в беде.