Сергей Нечаев - Любовь и злодейство гениев

Для разрешения всех накопившихся вопросов пора уже было ехать во Францию. Избегая французские суда, которые не имели права принять его дорогую Элизабет на борт, 25 октября 1804 года Жером зафрахтовал бриг «Филадельфия». Но эта попытка отъезда провалилась из-за страшного шторма и неблагоприятных ветров. Бриг получил повреждения, и находившимся на нем лишь чудом удалось спастись.

А 22 февраля 1805 года в Париже Наполеон вынудил свою мать огласить в присутствии нотариуса торжественный протест против любого брака, заключенного ее сыном Жеромом Бонапартом за границей без ее согласия и вопреки закону. Такова официальная версия, но выглядит маловероятным, чтобы мадам Летиция действительно поступила подобным образом. Еще более укрепляет в этом мнении тот факт, что нотариуса звали господин Рагидо, а это был тот самый нотариус, который в свое время сфальсифицировал брачные документы самого Наполеона и Жозефины (в них возраст Наполеона был завышен, а возраст Жозефины, напротив, занижен). Таким образом, вполне можно допустить, что и на сей раз заявление матери Наполеона и Жерома было изготовлено вопреки ее желанию.

А вот 2 марта 1805 года вышел уже вполне официальный декрет Наполеона, запрещавший всем гражданским служащим империи включать в их регистры запись акта о «так называемом браке», который Жером Бонапарт заключил за границей.

«Природой брак не предусмотрен».

В своих «Мемуарах» граф д’Оссонвилль дает нам следующее разъяснение:

«Если бы Жером был простым частным лицом, декларация об аннулировании не представляла бы никакой проблемы […] но, начиная с мая 1804 года, Жером перешел под действие особого права, так как вся семья императора попадала теперь под юрисдикцию главы государства. Таким образом, Жером по вопросу о действительности своего брака перешел из-под простого трибунала под юрисдикцию лично Наполеона I».

А лично Наполеон I был настроен в этом вопросе весьма решительно.

И все же, игнорируя все эти обстоятельства, 3 марта 1805 года Жером погрузился с Бэтси, ее братом Уильямом и всей своей свитой на борт брига «Эрен», принадлежавшего господину Паттерсону. 8 апреля они уже были в Лиссабоне. Там генеральный консул Франции господин Серрюрье, кстати, сын знаменитого маршала, сообщил им, что мадемуазель Паттерсон никак не может прибыть во Францию.

— Передайте своему повелителю, — гордо ответила уколотая в самое больное место Элизабет, — что теперь я — госпожа Бонапарт, и я требую признания своих прав в качестве члена императорской семьи.

Ответом на это стало решительное «нет», подкрепленное соответствующим документом, полученным от императора.

И тогда Жером, полный решимости отстаивать права своей любимой жены, решил ехать один. Балтиморская же красавица, которой запретили высаживаться на португальский берег, поплыла кружным путем в Голландию, где она должна была остановиться в Амстердаме и ждать вызова к императорскому двору.

Наполеон в это время находился в Италии, занимаясь там вопросами своей коронации. В результате Жером в сопровождении Александра Лекамю двинулся через территорию Испании в сторону приграничного французского Перпиньяна.

В районе Трухильо в ста с лишним километрах от португальской границы Жером неожиданно повстречал генерала Жюно с супругой, ехавших в Лиссабон с посольской миссией.

Пикантность ситуации заключалась в том, что супруги Жюно давно знали, что Наполеон категорически не одобрил выбор и решение своего младшего брата. Императора раздражало то, что решение о женитьбе было принято без согласования с ним. Этот брак он считал позором для своей семьи, а Элизабет он называл не иначе как «никудышной женщиной» и грозился полностью отказаться от брата в случае дальнейшего непослушания. Влюбленный Жером был в отчаянии.

Жан-Андош Жюно, добрая душа, глубоко переживал за этого парня и пригласил его на завтрак, но они с Лорой были расстроены, обнаружив, что принимают человека, совершенно отличного от того молодого весельчака, которого они знали еще ребенком. Некогда живое выражение лица Жерома сменило отражение печальной меланхолии, в нем явно происходила страшная внутренняя борьба.

Когда же Жюно стал убеждать его оставить «американскую девицу» и заключить мир с императором, Жером вспылил:

— Даже если я признаю, что совершил ошибку, на чью же голову падет наказание? На голову моей бедной, невинной жены! Надеюсь, что мой брат не станет приводить в ярость одну из наиболее уважаемых семей в Америке!

Затем он показал миниатюрный портрет Элизабет, и Жюно, который еще совсем недавно был влюблен в Полину Бонапарт, сделал замечание о схожести этой девушки с сестрами Жерома.

— Я лишь хотел бы, чтобы мой брат согласился повидать ее, — сказал Жером. — Если он это сделает, то, по моему убеждению, ее триумф станет полным. Конечно же она ему понравится.

Жюно ничего не ответил на это, сознавая, что перспектива приведения в ярость уважаемой в какой-то там Америке семьи никогда не удержала бы императора от неприятия своей новой невестки, которая сразу, по одному ему ведомой причине, не понравилась ему.

И будущий герцог д’Абрантес оказался прав. У Жерома действительно не оставалось никаких других вариантов, кроме подчинения воле могущественного брата. В противном случае он был бы проклят, сослан и, возможно, даже арестован как самый последний дезертир. Да-да! Добиваясь своего, Великий Наполеон не гнушался и такими методами!

Жером чувствовал, что вынужден бороться против гораздо более сильной личности, чем он сам. Тем не менее 24 апреля 1805 года он приехал в Турин. Там он попытался вести переговоры и хоть как-то смягчить своего венценосного брата. Все было напрасно, и 5 мая Жером вынужден был подчиниться. На следующий день Наполеон написал:

«Мой брат, в твоем поведении нет таких ошибок, которые бы не сглаживали в моих глазах твое искреннее раскаяние. Ваш союз с мадемуазель Паттерсон ничего собой не представляет ни в глазах религии, ни по закону. Напиши же ей и скажи, чтобы она возвращалась в Америку. Я предоставлю ей пенсию в шестьдесят тысяч франков пожизненно при условии, что она ни в коем случае не будет носить моего имени, на которое у нее нет никаких прав».

«Принц Евгений Богарне, вице-король Италии, получил руку принцессы Баварской, а Жером Бонапарт, успевший жениться в Америке на мисс Патерсон, должен был вскоре заключить брачный союз с принцессой Вюртембергской. Она прежде была невестой курфюрста Баденского, но тот, смущенный и встревоженный, отказался от мысли об этом союзе и согласился женить сына на племяннице императрицы Жозефины, мадемуазель Стефании Богарне, которую Наполеон провозгласил имперской принцессой».