Сергей Нечаев - Любовь и злодейство гениев

„Мой милый Джонни!

Потому что ты мне так дорог и ты так далек от меня, что я не могу тебя поцеловать, я пишу тебе, чтобы спросить, нравлюсь ли я тебе так же, как ты нравишься мне? Ответь мне немедленно.

Целую тебя тысячу раз. Твоя Долли“.

Ответ на это письмо, если он и существовал, не сохранился».

В это время Альберту Эйнштейну было двадцать лет. Он был красивым молодым человеком, расточающим свое природное обаяние, страстно любящим жизнь, женщин и, как ни странно, парусный спорт (по весьма необычной причине, о которой будет сказано ниже), но с характером, отнюдь не исполненным благовоспитанности и аскетизма.

По отзывам современников, он был наделен тем типом мужской красоты, который особенно ценился в конце позапрошлого века: рост под сто семьдесят, правильные черты лица, нечесаная грива черных, как смоль, волос, чуть фатовские усики… Короче говоря, он выглядел человеком достаточно хорошо физически развитым и весьма привлекательным.

Милеве Марич в декабре 1899 года исполнилось двадцать четыре. Мнения о ее внешности весьма противоречивы. Одни описывают ее, употребляя слова «хорошенькая», «милая», «застенчивая», «доброжелательная», «непритязательная» и «скромная». Для других она — «маленькая» и «плоская», да к тому же «невзрачная хромоножка». Прямо скажем, большой красотой она не отличалась и имела раздражающе-сильный акцент. Ко всему прочему, она страдала туберкулезом суставов и по этой причине, действительно, заметно хромала. А вот мать Эйнштейна — не самая доброжелательная женщина на свете — дала ей злое прозвище «книжный червь».

Лицо у Милевы было неброское, черты его — приятно округлые, но подбородок — неожиданно волевой. Рот — большой и неулыбчивый, взгляд — скорее, властный. При этом ей были свойственны замкнутость и стремление держаться в тени, обусловленные тем, что сверстники никогда не считали ее физически привлекательной.

Фридрих Вайсенштайнер пишет:

«Альберт не мог не обратить на нее внимания. Не потому, что она была так уж красива или хотя бы мила, а просто потому, что она была женщиной».

Немного не так. Он обратил на нее внимание потому, что она была определенно очень умной и очень талантливой женщиной, хотя, глядя на нее в первый раз, это было непросто предположить.

В одном из писем Эйнштейн написал ей:

«Я потерял разум, умираю, пылаю от любви и желания. Подушка, на которой ты спишь, во сто крат счастливее моего сердца! Ты приходишь ко мне ночью, но, к сожалению, только во сне».

А вот выдержка из еще одного его письма:

«Куда бы я ни шел, я нигде не нахожу себе места, мне недостает твоих ручек, твоих горячих губок, полных нежности и поцелуев. Когда тебя нет, у меня пропадает все: и уверенность в себе, и работоспособность, и жизнелюбие… Короче, без тебя моя жизнь — не жизнь».

Как он только не называл ее в своих письмах!

Судя по словам «целую тебя туда, куда ты мне позволишь», отношения между ними быстро стали весьма далеки от чисто дружеских. И вообще складывается впечатление, что Эйнштейн, находясь вдали от Милевы, только и думал, что о ней. Удивительно, но при этом он постоянно забывал поздравить ее с днем рождения. По всей видимости, у него уже к тому времени вполне сложилась очень «эйнштейновская» черта характера: способность написать полное любви письмо и тут же выбросить из головы образ той, кому оно предназначалось.

Как уже отмечалось, поначалу чувство не было взаимным. Любил и открыто признавался в этом Эйнштейн, а Милева Марич не показывала и следа страсти. Но очень скоро ситуация коренным образом изменилась. В его письмах почти исчезли эротические излияния. В одном из них, например, он поместил чертеж своей стопы с указанием длины каждого из пальцев. Зачем? А чтобы Милева связала ему зеленые шерстяные носки. И был указан конкретный срок — одна неделя. И, что удивительно, этот заказ был выполнен.

В июле 1900 года Альберт Эйнштейн окончил Политехнический институт, а вот у Милевы, единственной на всем курсе, возникли проблемы. Он сдал выпускной экзамен со средней оценкой 4,91 (высшим баллом была «шестерка»), а Милева набрала 4,00. В принципе, это был проходной балл, но, как пишет Фридрих Вайсенштайнер, «по какой-то причине, которую сейчас установить невозможно, диплом ей не дали».

«Образование — это то, что остается после того, когда забываешь все, чему учили в школе».

В связи с этим Милева решила вновь сдавать экзамены на следующий год. Однако в 1901 году все оказалось еще сложнее: мало того что она совсем выпала из общего учебного процесса, но теперь еще и была беременна.

Биографы Эйнштейна Роджер Хайфилд и Пол Картер пишут об этом так:

«Милева попыталась пересдать выпускные университетские экзамены в конце июля 1901 года. По-видимому, в ее ситуации на успех рассчитывать не приходилось. Беременность стала для нее серьезным психологическим испытанием и, кроме того, судя по ее письму к Эйнштейну, написанному в самый разгар подготовки, Милеву все время отвлекали мысли о нем, она скучала и не могла сосредоточиться. Она писала ему, что много работает, что ей нужно изучать труды и лекции Вебера, но тут же прибавляла, что „ни одной минуты не проходит“ без того, чтобы она не думала о встрече с ним».

У Карла Зелига по этому поводу читаем:

«Ее туповатая медлительность часто делала ее учебу и жизнь безрадостной. Милева казалась окружающим мрачной, неразговорчивой и неприветливой».

А еще этот биограф Эйнштейна характеризует ее так:

«Она была достаточно способным человеком, но математическим дарованием не обладала».

Подобные слова, особенно последнее замечание о математических дарованиях, явно несправедливы в отношении Милевы. Более того, они намеренно искажают ее портрет, доводя его до полной противоположности тому, что было на самом деле.

Как бы то ни было, набранные баллы не позволили ей получить сертификат преподавателя, о котором она так мечтала. При этом основной конфликт у нее разгорелся с деканом факультета, профессором Фридрихом Вебером, который, прекрасно зная о ее любовных отношениях, считал, что парочке хватит и одного диплома, с помощью которого мужчина всегда сможет прокормить семью.

Чем теснее становились отношения между Милевой и Альбертом, тем большее сопротивление они испытывали со стороны семейства Эйнштейнов. Но Милева не сдавалась. В мае 1901 года она написала своему возлюбленному:

«Мой Бог, как прекрасен будет мир, когда ты увидишь меня своей маленькой женой».

В этот момент она уже мечтала не о каком-то там дипломе, а о создании семьи и рождении детей. Все остальное для нее было явно отодвинуто на второй план. И она рискнула…