Тимоти Колтон - Ельцин

Барин, конечно. Но не такой, который любит в роскоши купаться. Думаю, роскошь его вообще мало интересует. Он — царь, он чувствует прежде всего свою ответственность за то, что происходит. Сильно переживает, хотя и очень по-своему, все, что происходит со страной».

Немцов вспоминает ельцинские эскапады в августе 1991 года, за которыми он наблюдал с площади перед Белым домом: «Залез на танк, все ему честь отдают, у всех мурашки по телу — вот какой царь, президент, ничего не боится…» Дальше он рассказывает о поездке Ельцина в Нижний Новгород в начале 1992 года, когда сам Немцов был президентским представителем. Они с мэром города «были… в полном трансе», когда Ельцин устроил разнос директору завода за несъедобную пищу в заводской столовой, а потом велел Немцову уволить директора магазина за завышенные цены на масло — несмотря на то, что со 2 января государство отказалось от контроля над ценами. «Все это очень напоминало действия царя. Который наводит порядок, посещая свою вотчину» [1195] Немцов Б. Провинциал. М.: ВАГРИУС, 1997. С. 81–82. Инцидент в Нижнем Новгороде подробно описан в книге: Freeland C. Sale of the Century: Russia’s Wild Ride from Communism to Capitalism. Toronto: Doubleday, 2000. Р. 38–40. .

В своих умозаключениях Немцов довольно небрежно обошелся с историей — ни один царь не рождался в крестьянском доме или на Урале. Хотя подобные высказывания не могут претендовать на статус серьезной теории, они вполне соответствуют каноническим темам российской политической культуры, в частности гармонируют с вечным образом лидера нации как отца — сурового, но родного. Став президентом, Ельцин в некотором смысле принял на себя эту роль. Как «настоящий русский царь», он присвоил себе право, когда этого требовали государственные интересы и справедливость, пренебрегать установленными правилами (милуя провинившихся), бюрократическими формальностями (обходя командные цепочки) и прецедентами (отменяя собственные указы). С рядовыми гражданами и чиновниками среднего уровня он держался по-королевски — прямая осанка, высоко поднятый подбородок, скупые жесты, повелительный тон [1196] Таковы особенности королевской осанки, описанные в: Ludwig A. M. King of the Mountain: The Nature of Political Leadership. Lexington: University Press of Kentucky, 2002. Р. 179–180. .

Отношение Ельцина к имиджу президента-царя было двойственным. Он открыто говорил о своем восхищении Петром I и несколько раз публично называл себя Борисом I [1197] Называя себя Борисом I, он забывал про Бориса Годунова, жизнь которого описывается в трагедии Александра Пушкина и опере Модеста Мусоргского. Годунов правил с 1598 по 1605 год, в период Смутного времени, накануне прихода к власти династии Романовых. . Порой это слово беспечно использовалось в семейном кругу [1198] Внучка Ельцина Екатерина рассказывала в конце 1990-х годов, что, когда она обратилась к деду с просьбой избавить ее от телохранителя, который сопровождал ее в университет, «царь решил проблему на свой лад» и приказал убрать телохранителя. Сенсационное интервью российской принцессы // Московский комсомолец. 1998. 9 января. Эта статья впервые была опубликована в «Пари матч» в декабре 1997 года. . Во время государственного визита в Швецию Ельцин посетовал королю Карлу-Густаву на слишком большую продолжительность дворцового банкета, включавшего в себя смену семи блюд. «Король отвечает: „Ну, понимаете, господин президент, вот есть такой ритуал, он соблюдается с XIII века“. А Ельцин ему в ответ: „Слушай, ну ты король, а я царь, и мы с тобой не можем такой вопрос решить?“ Карл-Густав попросил официантов ускорить банкет» [1199] Борис Немцов, первое интервью с автором, 17 октября 2000. Стокгольмский инцидент произошел 2 декабря 1997 года, во время второго президентского срока Ельцина. . Порой Ельцин прибегал к образу царя, отчитывая подчиненных. Однажды он закончил выговор непокорному пресс-секретарю такими словами: «Идите и делайте, что вам царь велел» [1200] Павел Вощанов, интервью с автором, 15 июня 2000. Этот случай произошел в феврале 1992 года, накануне отставки Вощанова (он осмелился оспорить кадровое решение Ельцина). . И он сам, и его сотрудники не раз использовали выражение «не царское дело», имея в виду мелкие проблемы, не требующие личного внимания главы государства.

В конечном счете Ельцин все-таки признавал, что в условиях частичной демократизации России не слишком мудро говорить о монархии буквально. Он знал, что гибкость монархической легенды была большим благом и также ее главной проблемой. Избранный монарх — это оксюморон. Король выбирается по наследственному принципу, из королевской семьи, его готовят к трону с рождения, и он занимает престол до самой смерти. Ельцин был избран народом на конкретный срок и осознавал, что ему придется оставить свой пост. Беседуя со мной на эту тему, он говорил, что невозможно совместить царскую власть с демократией: «Ну как в демократическом обществе… царь может руководить? Есть какие-то демократические институты, через которые надо действовать» [1201] Борис Ельцин, третье интервью с автором, 12 сентября 2002. . Когда сподвижники начинали слишком сильно давить на него по поводу той или иной деликатной проблемы, он подчас отмахивался от них: «Вы что думаете, я — царь?»

Третьим образцом, которым руководствовался Ельцин в управлении посткоммунистическим государством, было недавнее национальное прошлое России, ее советский период, и личное прошлое самого Ельцина. В его президентской деятельности отчетливо ощущались отблески его опыта работы партийным начальником в Свердловске и в Москве.

Как давний первый секретарь в провинции и в столице, Ельцин, став президентом, считал себя вправе вмешиваться в любое дело. Александр Лившиц, некоторое время бывший его экономическим советником, свидетельствует, что Ельцин обладал «менталитетом первого секретаря обкома», что выражалось в его уверенности, что его «право и обязанность [состоит в том, чтобы] принимать решения по срочным вопросам сразу и на месте» [1202] Александр Лившиц, интервью с автором, 19 января 2001. . Как и в советские времена, наиболее значимыми были те приказы, которые отдавались в устной форме. Опытнейший Виктор Черномырдин это отлично понимал: «Устные задания, которые получал премьер [от Ельцина]… выполнялись неукоснительно, чего нельзя сказать об указах или даже письменных поручениях Президента. То есть слова, сказанные с глазу на глаз, по аппаратной значимости перевешивали бумаги» [1203] Батурин Ю. М. и др. Эпоха Ельцина: очерки политической истории. М.: ВАГРИУС, 2001. С. 424. . И в Свердловском обкоме, и в Московском горкоме Ельцин не вникал в мелочи решений, в технические вопросы управления и юридические тонкости — этими вопросами занимались специалисты. Он «понимал ограниченность своих знаний», — говорил Егор Гайдар [1204] Егор Гайдар, второе интервью с автором, 31 января 2002. . «Он „схватывает“ вопрос на лету… Он чувствует проблемы, а не основывается на их длительном и детальном изучении» — так отзывался о Ельцине Борис Федоров, который в первый срок его президентства занимал несколько важных постов в сфере экономики [1205] Федоров Б. Десять безумных лет. М.: Совершенно секретно, 1999. С. 131. . Как истинный партийный секретарь, Ельцин хотел, чтобы дверь его кремлевского кабинета была открыта для просителей, и не фильтровал поток информации и советов. Еще раз процитирую Лившица: «Для Ельцина говорить людям, которые обращаются к нему, что ему надо посоветоваться с Лившицем или с [Георгием] Сатаровым [еще один его кремлевский помощник], было бы равносильно признанию того, что он не имеет власти, а этого он никогда не мог признавать» [1206] Интервью А. Лившица. .