Тимоти Колтон - Ельцин

Вера Ельцина в важность личной независимости удерживала его от мелочной опеки над своими сотрудниками. Он кратко беседовал с назначаемым лицом и просил его обращаться лишь по принципиально важным вопросам, после чего человек приступал к работе. Помощники президента каждую неделю готовили ему отчеты на одной-двух страницах; остальные обращались к нему только по неотложным вопросам и лишь с короткими обращениями [1235] Хотя все знали о нелюбви Ельцина к пространным документам, некоторые обнаружили, что дополнительную информацию можно размещать в приложениях и иллюстративных материалах. Один чиновник довел это умение до степени настоящего искусства, снабжая свои документы многочисленными приложениями и делая на них ссылки в тексте. Ельцин никогда не выражал своего недовольства этим. Андрей Кокошин, интервью с автором, 6 июня 2000. . Это не означало, что назначенец мог вздохнуть с облегчением — президент никогда не терял бдительности в отношении работавших с ним людей. «Б. Ельцин редко давал конкретные поручения сотрудникам своего аппарата, но внимательно следил за тем, насколько самостоятельны и энергичны его сотрудники, и поощрял такую самодеятельность» [1236] Батурин Ю. и др. Эпоха Ельцина. С. 436. . В случае возникновения политического скандала самостоятельность не становилась спасением, а отходила на второй план на фоне желаний президента, если таковые им высказывались. Лучше всего было вести себя так, как Виктор Черномырдин: «Он [Ельцин] не вмешивался в мою работу, в… то, что положено делать правительству. Но я ничего не делал, основные вопросы не согласовав с ним» [1237] Виктор Черномырдин, интервью с автором, 15 сентября 2000. . Многим другим не удалось так же ловко справиться со столь сложной задачей.

Разнообразие взглядов в бюрократии и в президентском окружении давало Ельцину еще одну выгоду. В перегруженном государстве со слабой властью дублирование и быстрая ротация сотрудников обеспечивали некоторую защиту от местных промахов. Если один подчиненный со своими приближенными не справлялся с задачей, второй или третий могли справиться лучше. Этим Олег Попцов объясняет чисто российскую аномалию — наличие нескольких армий и квазиармий (Министерство обороны, МВД, пограничные войска, железнодорожные войска и т. п.), когда страна не могла себе позволить даже одну: «Все по той же причине: от шатания, от неуверенности. Если одна не защитит, другую на помощь позовем» [1238] Попцов О. Тревожные сны царской свиты. М.: Совершенно секретно, 2000. С. 100. . В разобщенном обществе президент считал вполне уместным поддерживать фракционность не только в законодательной, но и в исполнительной власти. В 2001 году он сказал в беседе со мной: «На это приходилось идти. Это должно было быть. Такая ситуация [наверху] отражала положение сил в стране» [1239] Борис Ельцин, первое интервью с автором, 15 июля 2001. . Ельцинская система сдержек и противовесов была предназначена не для защиты общества от посягательств государства, как это было в 80-х годах XVIII века в Америке (об этом можно прочитать в классическом сборнике статей «Федералист» (1788), в котором разъясняется значение положений Конституции США), а скорее для подмены затормозившегося в развитии гражданского общества, для защиты президента от дисфункции государства и для обеспечения в недрах правительства принципа «разделяй и властвуй».

В сфере экономики, хотя Ельцин и позволил либералам проводить рыночные реформы и приватизацию, он непреклонно стоял на том, чтобы найти в своем правительстве место для консервативных хозяйственников из плановой экономики, и не обращал внимания на противоречивые сигналы, которые оно посылало по поводу его политики и позиции премьер-министра. Красный директор Юрий Скоков, занимавшийся ракетами и космическими аппаратами, в 1990–1991 годах был назначен первым вице-премьером, в 1991–1992 годах стал секретарем Совета по делам Федерации и территорий при Президенте, а в 1992–1993 годах — секретарем Совета безопасности при Президенте. Он вел переговоры с путчистами в августе 1991 года и был сторонником осмотрительной экономической политики. Вот что пишет о нем Ельцин:

«Скоков — умный человек, это первое, что надо о нем сказать. И очень закрытый. Силаев… и Гайдар… чувствовали исходящую от Скокова скрытую угрозу, не раз и не два конфликтовали со мной из-за него.

Какова же роль Скокова в окружении Ельцина? — возникает законный вопрос. Скоков — реальный „теневой“ премьер-министр, которого я всегда как бы имел в виду. Я понимал, что общая политическая позиция Скокова, тем более в вопросах экономики, сильно отличается от моей, от позиции Гайдара или того же Бурбулиса. Его двойственность всегда беспокоила моих сторонников. Но я считал: если человек понимает, что сейчас в России надо работать на сильную власть, а не против нее, — что же в этом плохого? Пусть „теневой“ премьер… подстегивает премьера реального» [1240] Ельцин Б. Записки президента. М.: Огонек, 1994. С. 262–263. .

Ельцин разуверился в Скокове и снял его только тогда, когда весной 1993 года тот переметнулся на сторону парламента.

Черномырдин, ставший премьер-министром в декабре 1992 года, не продержался бы на своем месте так долго (почти две трети того времени, пока был у власти Ельцин), если бы не умел мириться с привычкой президента жонглировать людьми и интересами и не использовал те же приемы сам. Свердловский строитель Олег Лобов, которому от Юрия Скокова и вице-премьера Георгия Хижи достались некоторые обязанности в области военно-промышленного комплекса, пытался замедлить программу приватизации. Он написал президенту по этому вопросу несколько служебных записок: «Он никогда не высказал своего неудовольствия по поводу того, что я писал. Никогда не сказал, что я не прав, наоборот, удивлялся, почему это не движется или не рассматривается» [1241] Олег Лобов, интервью с автором, 29 мая 2002. . Металлург Олег Сосковец стал первым вице-премьером осенью 1993 года, взяв на себя ответственность за тяжелую промышленность и оборонный комплекс и возглавив важную правительственную комиссию «по оперативным вопросам». Сосковец беззастенчиво выбивал для своих протеже государственные кредиты, дотации и таможенные тарифы и через Коржакова сумел построить особые отношения с Ельциным. Вплоть до своего увольнения в июне 1996 года он был головной болью для Черномырдина [1242] Это отчетливо прослеживается в моих интервью с ними обоими. Коржаков ( Коржаков А. Борис Ельцин. С. 280) пишет о том, что Сосковец и некоторые другие записывали выступления косноязычного премьера и потешались над ними. .

Наблюдая за происходящим из Кремля, президент сознавал опасность своего полицентрического modus operandi . Начиная с 1991 года он ввел в действие несколько «предохранителей», нацеленных на предотвращение распада государственного аппарата на мелкие, враждебно настроенные части и последующего наступления хаоса. Одним из таких средств стало установление полного контроля над сверхчувствительным участком — национальной безопасностью и внешней политикой. Эти вопросы решались только президентом и главами соответствующих учреждений. Ельцин каждую неделю лично встречался с министром иностранных дел, руководителем службы внешней разведки и главами ФСБ и МВД, исключив из рассмотрения этих вопросов как премьер-министра, так и большинство кремлевских работников.