Тимоти Колтон - Ельцин

Базовая тема следующих шести месяцев не была связана с политикой: Ельцин боролся за свою жизнь и выздоровление. К июлю инъекции тромболитиков облегчили его нестабильную стенокардию. После того как в августе состоялась его инаугурация, в Московском кардиологическом центре был проведен набор медицинских обследований, в том числе и коронарная ангиография, от которой он отказался в 1995 году. Немецкие хирурги, к которым обратился канцлер Гельмут Коль, посоветовали российским специалистам провести аортокоронарное шунтирование, и сделать операцию за границей. Консультации с членами семьи проходили нелегко, потому что директор московской клиники Евгений Чазов был тем самым человеком, кто по поручению Политбюро наблюдал за состоянием здоровья Ельцина после его «секретного доклада» в 1987 году (Чазов в то время работал министром здравоохранения СССР). Некоторые врачи опасались того, что Ельцин не выдержит шунтирования, и надеялись ограничиться баллонной ангиопластикой. Чазов считал, что риск «колоссальный», но Ельцину следует на шунтирование пойти [1395] Чазов Е. И. Рок. Москва: Гэотар-Мед, 2001. С. 259. . Его показатель фракции выброса крови из левого желудочка — стандартный показатель эффективности работы сердца — был 22 %, тогда как у здорового человека он составляет от 55 до 75 %. Без медицинского вмешательства Чазов и другие врачи давали человеку с такими симптомами от 1 года до 2,5 года жизни. Они сообщили родственникам, что либо нужно делать операцию, либо Ельцину придется ограничить физическую активность несколькими часами в день и полностью отказаться от любых нагрузок и поездок, то есть превратиться из реального президента в номинальную фигуру.

Ельцин был исполнен дурных предчувствий по поводу опасностей операции на открытом сердце и потери контроля над телом и над ситуацией, которую она повлечет. В конце августа Татьяна Дьяченко, бывшая в доверительных отношениях с Сергеем Пархоменко, редактором журнала «Итоги», получила от него черновик статьи, которую предполагалось издать в журнале; текст анализировал все за и против, связанные с операцией. Татьяна подумала, что отца успокоит, если они с матерью покажут ему статью еще до публикации. Пархоменко отложил публикацию на неделю и был вознагражден письменным интервью с президентом. Черномырдин, который перенес операцию на сердце в 1992 году, также восхвалял перед Ельциным преимущества этого метода [1396] Интервью автора с Сергеем Пархоменко, 26 марта 2004, и Виктором Черномырдиным, 15 сентября 2000. Статья была опубликована в журнале «Итоги» 10 сентября 1996 года. В прессе сообщалось, что Черномырдин перенес операцию по шунтированию, но в действительности это была ангиопластика. .

Тщательно рассмотрев свою далеко не лучшую альтернативу, Ельцин решился лечь под нож хирурга. 5 сентября он объявил по Российскому телевидению о том, что у него проблемы с сердцем и что в конце месяца его ожидает некая процедура, которая будет проводиться в Москве: «Я думаю, что президенту полагается делать операцию на родине [в России]». Поскольку во время последней встречи с врачами Ельцин не говорил ничего подобного, это заявление стало для них «громом среди ясного неба» — очередной фирменный ельцинский сюрприз [1397] Цитата: Акчурин Р. Постскриптум // Известия. 2007. 28 апреля. .

Верный себе, Ельцин пытался бодриться и в интервью журналу «Итоги» представил ситуацию как еще одно испытание своих способностей и самоконтроля: «Мне говорят: поберегите себя, не утруждайте особенно, пожалейте. Да не могу я себя жалеть! Не должен президент себе этого позволять… Не для того россияне за меня голосовали, чтобы я теперь жалел» [1398] Эксклюзивное интервью Президента России журналу «Итоги» // Итоги. 1996. 10 сентября. . Хотя согласие на операцию можно было представить как конструктивный акт самоутверждения, болезнь все же стала жестоким ударом по ельцинскому эго, в чем он сам признается в своих мемуарах:

«Сколько лет я сохранял самоощущение десятилетнего мальчишки: я все могу! Да, я могу абсолютно все! Могу залезть на дерево, сплавиться на плотах по реке, пройти сквозь тайгу, сутками не спать, часами париться в бане, могу сокрушить любого противника, могу все, что угодно. И вот всевластие человека над собой внезапно кончается. Кто-то другой становится властен над его телом — врачи, судьба. Но нужен ли этот новый „я“ своим близким? Нужен ли всей стране?» [1399] Ельцин Б. Президентский марафон. С. 53.

12 сентября Ельцина положили в ЦКБ — главную кремлевскую больницу. Его семья последовала совету Чазова: были приглашены консультанты из Методистской больницы в Хьюстоне, штат Техас, возглавляемые ведущим кардиохирургом Майклом Дебейки, который уже с 1950-х годов поддерживал профессиональные контакты с советскими и российскими коллегами. Американцы приехали в Москву и пришли к заключению, что сердце президента находится в почти нерабочем состоянии и что операция для него — единственный выход. Свой вердикт Дебейки вынес 25 сентября. Он сообщил Ельцину, что шунтирование позволит ему вполне комфортно прожить еще 10–15 лет. «Я сделаю все, что вы скажете, если вы сможете вернуть меня в мой кабинет», — ответил Ельцин. Дебейки подтвердил, что это вполне реально [1400] Altman L. K. In Moscow in 1996, a Doctor’s Visit Changed History // New York Times. 2007. May 1. Ссылаясь на интервью с Дебейки после смерти Ельцина, Альтман пишет: «Российские врачи говорили, что он не перенесет подобной операции». Но в обстоятельнейшем отчете об этом событии с российской стороны, составленном Чазовым, говорится о том, что русские хирурги уже решили, что шунтирование необходимо и вполне выполнимо, и Дебейки был им нужен для психологической и стратегической помощи. «Нам нужны были его психологическая поддержка и подтверждение рациональности и обоснованности избранной нами тактики лечения. Так и произошло: утвердился в правильности своего решения Б. Ельцин, успокоилась семья, пресса и телевидение переключились на М. Дебейки, оставив нас наконец в покое». Цит. по: Чазов Е. И. Рок. С. 262. .

Еще месяц у Ельцина ушел на то, чтобы сбросить вес, оправиться от анемии, связанной с желудочно-кишечным кровотечением, и нормализовать работу щитовидной железы. В 7 часов утра 5 ноября он, окончательно смирившийся со своей судьбой, был привезен в операционную кардиоцентра. Перед процедурой Ельцин временно передал свои конституционные полномочия, в том числе и полномочия главнокомандующего, Черномырдину [1401] О намерении временно передать свои полномочия Ельцин объявил в указе от 19 сентября. Черномырдин отнесся к своим новым обязанностям очень серьезно: «Он вызвал к себе военных специалистов и внимательно ознакомился с автоматизированной системой управления стратегическими ядерными силами». Цит. по: Батурин Ю. и др. Эпоха Ельцина. С. 725. . Команду хирургов из двенадцати человек возглавлял Ренат Акчурин, который стажировался в Хьюстоне и в 1992 году лечил Черномырдина. Дебейки, четыре американских и два немецких врача наблюдали за ходом операции на телеэкране из соседней комнаты, имея наготове инструменты на случай экстренного вмешательства. В ходе операции Ельцину вскрыли грудную клетку, и участки его левой грудной артерии и большой подкожной вены ноги были использованы в качестве графтов пяти коронарных сосудов сердца. Скрупулезная работа продолжалась семь часов. Сердце пациента останавливали на 68 минут, применялся аппарат искусственного кровообращения. Сердечная мышца заработала самостоятельно, без химической стимуляции [1402] См.: Чазов Е. Рок. С. 271. .