Коллектив авторов - Письма отца к Блоку

9-го и 10-го на допущенных правительством сходках решено ведь было держать всем желающим экзамены и вот Саша держал уже Государственное право и получил 4, чем недоволен. Хотел 5. Из Полицейского права он держал еще в феврале месяце репетицию вместо экзамена, чтобы избавиться от него раньше, что дозволяется всем желающим, но чего не делают большинство из-за лени, откладывая все напоследок.

Из Полиц<���ейского> права он получил тоже 4. Теперь будет экзамен Ист<���ории> Рус<���ского> права 2-го мая, после чего Саша едет в деревню. [203] Экзамен по истории русского права Блок выдержал на 3, экзамен по статистике 22 мая — на 4.

Всеми волнениями студенч<���ескими> он не очень интересовался и говорит, что много было таких, так как товарищество ужасно у них мало развито. Теперь его по-прежнему больше интересует декламация, и вот он мне рассказывал, как занимался весной уже 5 раз с актрисой Алекс<���андринского> театра Читау 2-ой. [204] Мария Михайловна Читау-Кармина (1861–1935) — актриса Александринского театра, руководила театральными курсами. Она видела его где-то в обществе и слышала и восхитилась, должно быть (он этого не говорил), так как пригласила его приходить к ней давать даром реплики ее ученицам, за что она его в свою очередь учила и давала советы. Читали они «Горе от ума» — он был Чацкий и было, говорит, очень весело. Теперь, к сожалению, почему-то кружок распался. [205] С уходом Блока курсы Читау не прекратились, следующей осенью их посещала Л. Д. Менделеева. Но это и не худо, пожалуй, так как он оттого лучше занимается экзаменами и даже уверяет, что временно охладел к декламации. Надо думать, что это только временно — не верится, чтоб эта страсть прошла совсем и так скоро.

24 апреля

Вчера не успела кончить письма. Продолжаю сегодня. Уже времени так мало, что приходится писать урывками, а потому заранее извиняюсь за нескладное, но зато и искреннее письмо свое.

Итак, дальше про Сашу. Он декламировал по нашей просьбе «Сумасшедшего» Апухтина. Оказывается, он его декламирует чуть ли не в сотый раз, уже и потому с меньшим чувством, но все-таки очень талантливо. Он, видно, действительно одаренный юноша, а главное в высшей степени симпатичный. Мне очень, очень было приятно видеть его.

Соня стала мне его расхваливать, похвасталась особенно тем, что он страшно их с Олей уважает, почитает, а он, услыхав это, нарочно стал ее дразнить — и на все ее мнения, слова и даже игру на рояле все прибавлял покровительственным тоном «да ведь она у меня очень хорошая» или «ведь она у меня такая способная…» Она делала вид, что очень недовольна, и все это так мило, дружно — сразу видно, что у него и с Олей и Соней чудные дружеские отношения. Со мной он тоже говорил мило, просто, как и нужно с сестрой.

Когда девочки Качаловы собрались домой — он вызвался их проводить и усадить на извозчика, так как они были одни. <���…>

ИРЛИ, ф. 654, оп. 6, № 14.

20 сентября 1901 г. Петербург

<���…> Твой Сашура был у нас в мои именины; он по-прежнему удивительно мил, и мы все страшно рады были его видеть.

Он говорит, что отдохнул за лето, но, кажется, немного забросил свою поэзию, по крайней мере мы никак не могли упросить его что-ниб<���удь> нам продекламировать. Теперь он вновь с удвоенным рвением принимается за свои университетские занятия. <���…>

ИРЛИ, ф. 654, оп. 6, № 37.

17 ноября 1901 г. Петербург

<���…> Сына Вашего Сашу видела мельком на свадьбе. [206] Свадьба Ольги Николаевны Качаловой со Штейном — 12 ноября. Он был шафером у Штейна [207] Штейн — секретарь русского посольства в Корее, позже в Рио-де-Жанейро. Блок был почти незнаком с ним. и затем подходил ко мне во время поздравления. Сообщил мне, что перешел на филологический факультет, и хотя теряет два года, но очень счастлив, так как напал на свое призвание: изучение философии и других интересующих его наук. Физически не изменился с прошлого года. <���…>

ИРЛИ, ф. 654, оп. 6, № 18.

29 декабря 1901 г. Петербург

<���…> Сашура бывает у нас в этом году довольно часто, если принимать во внимание то далекое расстояние, [208] Н. Н. Качалов со своей семьей переехал в новое здание Электротехнического института на Аптекарском проспекте. Прежде Институт размещался на Новоисаакиевской улице в доме № 18. кот<���орое> нас разделяет. Он оч<���ень> много занимается, в спектаклях, слава Богу, не принимает участия, а выступает просто как декламатор и имеет большой успех. Мы все по-прежнему оч<���ень> его любим и очень рады, что он не забывает нас. Сами мы провели праздники, конечно, невесело. [209] Праздники омрачены болезнью отца и отъездом Ольги в Корею. <���…>

ИРЛИ, ф. 654, оп. 6, № 37.

6 января 1903 г. Петербург

<���…> Саша, вообрази, не был у нас со времени твоего приезда, и я только раз мельком видела его на одном концерте Олениной д’Альгейм [210] Мария Алексеевна Оленина-д'Альгейм (1869–1970) — певица, меццо-сопрано, исполняла песни разных народов и камерные произведения новейших композиторов. Была в числе учредителей «Дома песен» (1908). Ее концерты в 900-е годы оценивались как культурные события большой важности и широко обсуждались в символистских кругах. Впечатления Блока от этих концертов см. в письме С. М. Соловьеву от 6 декабря 1903 г.(VIII, 72–73). О ней же см.: Андрей Белый. Начало века. М.—Л., 1933. где он был со своей матерью и отчимом и, как мне показалось, избегал меня. [211] Об этой встрече в записках своих С. Н. Тутолмина не упоминает.

Недавно я получила от него несколько строк, [212] Письмо Блока не сохранилось. где он поздравляет меня и пишет, что не приходил так долго по нездоровью, но теперь чувствует себя хорошо и надеется скоро придти; [213] Больше Блок Качаловых не посещал. я слышала также, что он очень занят. <���…>

ИРЛИ, ф. 654, оп. 6, № 37.

С Александром Блоком мы были в близком родстве: его отец — родной брат моей матери. Мы родились в один год. Должно быть, именно потому он был ближе со мной, чем с моей старшей сестрой Ольгой.

Нас связывала еще проявившаяся у обоих с ранних лет любовь к стихам. Нам было по восьми лет, когда мы начали переписываться стихами.

Хотя оба мы жили в Петербурге, однако семьи наши не бывали друг у друга: наша бабушка Ариадна Александровна Блок, которая жила с нами, не могла простить матери поэта ее уход от Александра Львовича ее обожаемого старшего сына, и отношения были порваны.