Элла Вашкевич - Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы

— Вы слишком зажаты, — сказал тогда Психолог художнице. — Позвольте говорить вашему подсознанию, и мы докопаемся до сути проблемы.

Художница послушно кивнула, жалобно всхлипнула, утерлась мокрым уже платочком и неожиданно разнесла кабинет в клочья. Она разбила стеклянные дверцы книжного шкафа, растерзала несколько книг, вылила на стол воду из графина… Но самой большой потерей Психолог считал коллекцию фарфоровых собачек — он успешно использовал эту дивную свору далматинцев в диагностике, но увы, после визита художницы остались лишь разрозненные лапки, ушки и хвостики. Потом художница принесла в подарок довольно неплохую картину — осенняя парковая аллея, усыпанная палыми листьями, уходящая к рассветному солнцу вместе со свежеокрашенными скамейками, но картина никак не могла заменить фарфоровых собачек. И Психолог перестал допускать пациентов в кабинет.

Вместо этого он оборудовал «помещение для приемов». Небольшая светлая комната, мгновенно затеняющаяся уютными зелеными шторами, мягкий диван, два кресла, журнальный столик с непременным водяным графином и граненым учрежденческим стаканом. Тут же — высокая, с низкой талией бутылка «Боржоми». Люди в этой комнате нередко плачут, просят пить. Замучишься готовить кому чай, кому кофе. А «Боржоми» пьют все — и аристократы, и дегенераты.

Домашний уют комнате придавали несколько симпатичных кактусов на подоконнике. Иногда они даже цвели, и это было удивительно красиво. Психолог ни за что не признался бы даже себе, но кактусы он выбрал по одной причине — если вдруг опять попадется буйный пациент, то за растения можно не волноваться, кактусы могут постоять за себя. Рядом с графином он пристроил часы в форме стеклянной пирамиды — единственный потенциально опасный предмет, если бы у кого-то хватило сил оторвать его от столика. Часы были намертво прикручены к столешнице мощными болтами и насмешливо скалились циферблатами на все четыре стороны света. Они не тикали — в помещении для приемов царила благостная расслабляющая тишина.

Обнаружив, что многие пациенты предпочитают не усаживаться в кресло, а укладываться на диван на западный манер (не удивительно, ведь все импортные фильмы, в которых фигурирует психолог, имеют обязательную «психологическую» кушетку), Психолог обзавелся несколькими подушками-думками и начал предлагать пациентам брать с собой простыню.

Вот в этой-то спокойной комнате он и находился, когда началась вся история. Психолог мирно стоял у окна, поправлял штору и ожидал очередного пациента. Он не присаживался в кресло — сначала нужно помочь пациенту устроиться как можно удобнее, ну а затем размещаться самому.

Психолог художественно расположил складки шторы, стараясь, чтобы они чередовались равномерно. С правой шторой не возникло никаких проблем, но левая упрямо цеплялась за что-то вверху и некрасиво задиралась снизу. Психолог осторожно потянул ткань, затем, рассердившись, дернул. Вверху что-то хрустнуло, и на Психолога, сбивая его с ног, обрушился карниз, и яичные шторы окутали его мягким пыльным облаком.

— Вот же бесовское отродье! — сердито буркнул Психолог, выпутываясь из штор. Где-то в коридоре кто-то ехидно хихикнул, и издали донесся звон бьющегося стекла.

Немедленно разболелась голова, а на лбу вспухала совсем неэстетичная, не подходящая к уютной комнате шишка, уже окрашивающаяся приятной синевой. И конечно же, именно в этот момент распахнулась дверь. Психолог беззвучно вспомнил всех родственников упавшего карниза, особый упор делая на его родителей. Естественно, пациент должен был появиться в самый неудачный момент — это известный всем психологам «Закон пациента». Психолог попытался придать лицу спокойное и даже благостное выражение, совершенно не сочетающееся с глупым положением, в которое его вогнал карниз.

— Оригинально! — заявила женщина, вплывающая в дверь. — Теперь психологи принимают, сидя на полу? Что вы там расселись, молодой человек? И что это за тряпки на вас?

Психолог онемел. Это была Она! Великая актриса, перед которой психолог преклонялся с детства. Любой фильм, где она играла даже крошечную роль, становился для него праздником — ведь он мог увидеть своего кумира. Но почему-то даже в комедиях он чувствовал жалость к ней. Как в цирке к белому клоуну, которого рыжий клоун всегда бьет и обижает, а зрители смеются. Она не была похожа на белого клоуна, ее не били и не обижали, но ему все равно хотелось плакать, когда остальные смеялись. И за это противоречие он любил ее еще больше.

Психолог даже представить себе не мог, что когда-нибудь увидит ее в своем кабинете. А уж тем более — на диване, облокотившуюся на подушечки.

Психолог почувствовал, как что-то задрожало внутри. Он одернул себя — это было проявлением непрофессионализма. Пациент есть пациент, и неважно, что он — великий артист, кумир твоего детства. Но предвкушение не уходило. Скоро, очень скоро он поймет, откуда взялось противоречие. Узнает, почему ему хотелось плакать, хотя фильмы были смешными. Поймет, что же именно очаровало его в ней. И черт с ним, с профессионализмом. В конце концов, он тоже человек!

Психолог постарался придать лицу бесстрастное выражение и взглянул на посетительницу внимательнее. Он ошибался! Это была вовсе не Она! Растерянная худая старушка, неловко поправляющая розовую трикотажную кофточку, стояла в дверях. Понурые плечи, унылый взгляд. Ничего общего с той, что смотрела на него с экрана в любимых фильмах. Разве что прическа — те же всчесанные, приподнятые надо лбом волосы, изображающие густую шевелюру.

Но тут старушка повела плечами, блеклые губы ее сложились в ехидную усмешку, и Психолог увидел перед собой совсем другую женщину. Выше ростом, даже как-то мощнее. Исчезла старческая тощесть, взгляд стал острым, проникающим прямо до затылка с такой силой, что начинали шевелиться волосы. И зазвучал знаменитый низкий, с прокуренной хрипотцой голос:

— Что, молодой человек, вы думаете, что вас посетила удача? Воображаете наплыв пациентов. Еще бы, у вас ведь консультировалась Раневская! «Муля, не нервируй меня!» Так не надейтесь. Все, что вас посетило, это жопа. Да-да, большая, старая дряблая жопа. Попробуйте-ка прожевать эту мысль. Застревает в горле? То-то же…

Как-то Психолог забрел на вечеринку. Вообще-то он не был любителем ходить по гостям, но день был сер и уныл, а соседи, возясь с ремонтом, ухитрились обесточить его квартиру. И Психолог отправился в гости, утешаясь тем, что увидит новых людей, а может, и новые психопатологии. Психопатологии он любил, как иные любят красивые цветы.

Но ему не повезло. Нет, различных психологических проблем вокруг было предостаточно. Вот только были это известные и поэтому неинтересные комплексы. Чаще всего попадался комплекс неполноценности, расцветающий на любой, даже самой каменистой почве, чрезвычайно пышно, и Психолог, давно привыкший к этому сорняку, тихо скучал в углу. Грохотала музыка. Спаянная компания уже распалась на отдельные группки, и Психолог лениво переводил взгляд от одного мини-сообщества к другому. Вон в том углу играют в карты, а в противоположном — в интеллектуальные шахматы, и рядом с каждым игроком своя команда болельщиков… А вот стриженная до прозрачности черепа девица в слишком тесных джинсах и широченном свитере флиртует сразу с тремя мужичками при галстуках, требуя то шампанского, то конфет, то миллион алых роз к подъезду… А вот и неспешная подтанцовка под музыкальный гром — эти уже дофлиртовались до объятий, и конфеты, судя по всему, не потребуются…