Джонатан Стейнберг - Бисмарк: Биография

11. Три кайзера, падение Бисмарка

1888 год называют «годом трех кайзеров». За короткое время – сто дней – умер Вильгельм I, скончался его сын Фридрих III и двадцатидевятилетний внук стал императором Вильгельмом Вторым (1859–1941). Смена венценосцев пагубно отразилась на положении Бисмарка, поскольку он всегда зависел от монаршей благосклонности, которой лишился. Его методы удерживаться у власти перестали быть эффективными. Он пал жертвой такого же интриганства, благодаря которому в свое время возвысился. Его ниспровергла тайная придворная камарилья, состоявшая из молодого принца Вильгельма, графа Филиппа цу Эйленбурга, Фридриха фон Гольштейна, «серого кардинала» в министерстве иностранных дел Германии, обязанного своей карьерой Бисмарку, и «политического генерала», графа Альфреда фон Вальдерзе, преемника Мольтке на посту начальника большого генерального штаба. Бисмарк всегда презирал этих людей, и они ему отомстили.

Первое звено заговора образовалось в охотничьем домике графа Эберхарда фон Дона-Шлобиттена в Прёкельвице (Восточная Пруссия). 4 мая 1886 года сюда на охоту приехал граф Филипп цу Эйленбург (1847–1921), друг Герберта Бисмарка, отпрыск одной из самых знатных прусских династий. (Его дядя Фриц долгое время терпеливо служил у Бисмарка министром внутренних дел; двоюродный брат Бото заменил дядю на этом посту; другой кузен Август впоследствии станет министром двора при кайзере Вильгельме II.) Здесь он повстречался с молодым Вильгельмом, принцем Прусским и в буквальном смысле «влюбился в него». С 1886 и до 1900 года, когда их отношения охладели, дружба между Фили и Вильгельмом была настолько тесной, а со стороны Фили – просто «беспредельной любовью», что злые языки начали распространять невесть какие слухи1. Однако они оказались не такими уж безосновательными, когда 8 мая 1908 года Филну, как нарек его Аксель фон Варнбюллер, арестовали в поместье Либенберг, обвинив в «аномальных» половых связях с двумя рыбаками на озере Штанбергер-Зе под Мюнхеном. Вокруг Фили сложился тесный круг друзей из высшего аристократического общества, который, судя по сохранившейся переписке, можно назвать, выражаясь современными понятиями, клубом геев, хотя многие из них были людьми семейными и имели детей (у Фили, например, их было восемь). В письмах они называли молодого кайзера Liebchen (Душечкой). Граф Куно фон Мольтке (1847–1921), один из членов клуба, окрещенного прессой «Либенбергским круглым столом», вырос в чинах до генерал-лейтенанта, став генерал-адъютантом кайзера. В 1907 году его «разоблачил» журналист Максимилиан Харден, и разбирательства – со всеми деталями как посторонней деятельности, так и девятилетней бездеятельности с женой – долго будоражили новое общественное массовое самосознание. В клубе Мольтке и Эйленбурга произошло несколько самоубийств, покончили с собой и шесть офицеров в элитных гвардейских полках в первые годы двадцатого столетия, когда тема гомосексуализма приобрела особую актуальность в Европе2. 4 июня 1898 года барон Аксель фон Варнбюлер, сын бывшего премьер-министра Вюртемберга и брат Хильдегард фон Шпитцемберг, написал Куно Мольтке о недавней встрече с кайзером Вильгельмом II: «Душечка остановил меня в Тиргартене и, осмотрев с восхищением мои желтые сапоги и подобранное в тон одеяние наездника, спросил: «Что вы знаете о Куно? Я не могу ничего вытянуть ни из него, ни из Фили». Во время разговора кайзер произнес «несколько крепких выражений, которые лучше не повторять», но не оставлявших у Варнбюлера никаких сомнений в том, что «ему все известно и у него нет больше никаких иллюзий»3. У Изабель Халл мы находим примечательный портрет кайзера, составленный Вальтером Ратенау (1867–1922), промышленником, интеллектуалом и министром иностранных дел в годы Веймарской республики, убитым 24 июня 1922 года правоэкстремистской военизированной организацией «Консул»4 за то, что он был либералом и евреем:

...

«Перед нами сидел очень молодой человек в нарядной униформе, украшенной странными медалями. На его белых пальцах сияли разноцветные кольца, а на запястьях – браслеты. У него была нежная кожа, мягкие волосы и маленькие белые зубы. Настоящий принц, сосредоточенный на впечатлении, которое производит, непрестанно борющийся с самим собой… ласковый, нуждающийся во внимании и тянущийся к людям, как ребенок… Такого человека должна защищать и оберегать сильная рука, на которую он мог бы опереться, чувствуя, но не осознавая этого…»5

Все это не имело бы никакого значения, если бы Фили Эйленбург не записался в число самых коварных врагов Бисмарка, став неофициальным советником принца. Фили околдовал молодого человека романтически-экстравагантными льстивыми речами, приблизил к нему своих друзей и единомышленников. Эйленбург, безусловно, обладал талантами. Он предпочитал казармам искусства и после непродолжительной военной службы в прусской гвардейской пехоте избрал дипломатическую карьеру. Он быстро поднимался по служебной лестнице, хотя Бисмарк и не доверял ему, и не особенно ценил его способности. Бисмарк писал Герберту: «Лично я против него ничего не имею. Он обаятелен, но в политических делах не может вынести правильные суждения о том, что важно и что не важно; он падок на зловредные сплетни и распространяет их, вызывая ненужное раздражение»6.

Фили увлекался всеми модными иррациональными течениями конца девятнадцатого столетия: спиритизмом и телепатическими сеансами, нордической мифологией и расизмом. Он сочинял песни и стихи, подражая древнескандинавским скальдам, напевал их кайзеру. У него сложились близкие и, возможно, интимные отношения с графом Артуром Гобино, одним из основателей современного расизма, и он искренне восхищался поздним, перезрелым романтизмом в изобразительном искусстве. Его политические взгляды всегда отличались романтическим консерватизмом и пренебрежительным отношением к массам, в котором эмоциональность перемешивалась с жестким прагматизмом, а манера выражать их была легкой и будничной.

Примерно в это же время Эйленбург познакомился с Фридрихом фон Гольштейном, уже занимавшим высокий пост в министерстве иностранных дел. Скрытный и закоренелый холостяк, Гольштейн когда-то был обожателем Бисмарка, но давно разуверился в своем боссе. Он считал – и не без оснований, – что Бисмарк проводит слишком замысловатую и плутовскую внешнюю политику и не имеет никаких иных целей, кроме как усиливать свою власть до такой степени, чтобы никто не мог его заменить. Вся жизнь Гольштейна проходила в министерстве иностранных дел. Он работал там и вечерами, много читал, все знал и теперь мог профессионально строить козни против Бисмарка и своего непосредственного начальника графа Герберта фон Бисмарка, близкого друга Фили. Если, по мнению канцлера, Фили не умел выносить верные суждения и был склонен полагаться на «зловредные сплетни», то Гольштейн обладал даром и делать выводы, и оценивать ситуации. Он стал для Эйленбурга надежным источником информации и о политических манипуляциях министерства, и о персонале. Гольштейна не интересовали ни чины, ни награды, его можно было бы назвать рыцарем дипломатии без страха и упрека. Мало того, он был убежден в своей правоте, совершенно не сомневался в том, что Бисмарк беспредельно властолюбив, думает только о собственных интересах и потому представляет опасность для государства. Таким образом, он являлся самым грозным предателем, информированным и невидимым, своего рода пауком в паутине придворных интриг против канцлера. Дипломат льстил и всячески помогал Эйленбургу, видя в триумвирате Вильгельм – Эйленбург – Гольштейн необходимое средство для того, чтобы исправить ошибки позднебисмарковской эры.