Борис Соколов - Три любви Михаила Булгакова

Но теперь осуществление мечты оказалось под угрозой. Занятия он забросил, не стал сдавать экзамены и был оставлен на повторный курс. Не исключено, что он еще раз посещал Саратов до лета 1912 года, когда его поездка отразилась в дневнике сестры Нади и письмах родных, что и вызвало перерыв в занятиях. А вот следующий визит в город на Волге состоялся в 1913 году уже после свадьбы и вместе с Тасей. Вдвоем они приехали в Саратов и в начале июня 1914 года. Там их застала Первая мировая война. Михаил помогал раненым в лазарете, организованном в казенной палате Н.Н. Лаппа, а Тася работала там же сестрой милосердия. Следующий визит четы Булгаковых в Саратов пришелся на январь 1916 года. Затем они посетили город в феврале 1917 года, и здесь их застала весть о революции. Наконец, последний раз Булгаков побывал в Саратове в декабре 1917 года.

О том, какие мысли владели в те годы Булгаковым, мы можем частично судить по дневнику его любимой сестры Надежды. Вот, например, запись от 25 марта 1912 года: «Теперь о религии… Нет, я чувствую, что не могу еще! Я не могу еще писать. Я не ханжа, как говорит Миша. Я идеалистка, оптимистка… Я – не знаю… – Нет, я пока не разрешу всего, не могу писать. А эти споры, где Иван Павлович (Воскресенский. – Б. С.) и Миша защищали теорию Дарвина и где я всецело была на их стороне, – разве это не признание с моей стороны, разве не то, что я уже громко заговорила, о чем молчала даже самой себе, что я ответила Мише на его вопрос: «Христос – Бог, по-твоему?» – «Нет!»

Между тем, по воспоминаниям Т.Н. Лаппа, «Варвара Михайловна была очень верующая. «Варя верующей была. Она зажигала лампадки под иконами, и вообще». О своем же отношении к религии Татьяна Николаевна не вспоминала ничего. Можно предположить, что она либо склонялась к модному тогда среди образованной молодежи атеизму, либо была вообще равнодушна к вопросам веры и неверия.

Михаил с Татьяной много гуляли по Киеву. Заходили они и в знаменитую панораму «Голгофа». Это посещение навеяло, среди прочего, соответствующую сцену в «Мастере и Маргарите»: «Наконец, подошла кентурия под командой Марка Крысобоя. Она шла, растянутая двумя цепями по краям дороги, а между этими цепями, под конвоем тайной стражи, ехали в повозке трое осужденных с белыми досками на шее, на каждой из которых было написано «Разбойник и мятежник» на двух языках – арамейском и греческом. За повозкой осужденных двигались другие, нагруженные свежеотесанными столбами с перекладинами, веревками, лопатами, ведрами и топорами. На этих повозках ехали шесть палачей. За ними верхом ехали кентурион Марк, начальник храмовой стражи Ершалаима и тот самый человек в капюшоне, с которым Пилат имел мимолетное совещание в затемненной комнате во дворце. Замыкалась процессия солдатскою цепью, а за нею уже шло около двух тысяч любопытных, не испугавшихся адской жары и пожелавших присутствовать при интересном зрелище». Но Булгаков тогда еще и не думал, что когда-нибудь напишет роман о Христе, да еще такой, который станет одним из самых популярных в XX веке.

Пока Тася училась, они с Михаилом виделись только во время каникул – летних и рождественских. Об этом свидетельствует запись в дневнике Надежды Булгаковой: «Буча. 31 июля 1911 г. Приехала к нам на эти последние летние дни Тася Лаппа: живет у нас с 29-го. Я ей рада. Она славная… Миша занимается к экзаменам и бабочек ловит, жуков собирает, ужей маринует». В 1911 году Тася, окончив с медалью Саратовскую женскую гимназию, стала работать классной дамой в ремесленном училище. На Рождество 1911 года Булгаков приехал в Саратов. Татьяна Николаевна вспоминала: «Была елка, мы танцевали, но больше сидели, болтали…» Дальнейшей разлуки с любимым она не выдержала. В августе 1912 года поступила в Киеве на историко-филологическое отделение Высших женских курсов Фробелевского общества.

Между тем любовные переживания совсем расстроили булгаковские занятия в университете. Он остался на второй год, и ему грозило исключение. 20 августа 1912 года сестра Надя записала в дневнике: «16-го, когда я устраивала мальчиков в Киеве, я зашла в нашу квартиру за книгами и там наткнулась на эту картину: Мишин кабинет в беспорядке, сам он за книгами, Тася в большой шляпе. Платон и Саша (Гдешинские. – Б. С.)… У Миши экзамены – последний срок, или он летит из университета: что-то будет, что-то будет?.. Миша со мной много говорил в тот день (добавление 1940 года: «Беспокойная он натура и беспокойная у него жизнь, которую он сам по своему характеру себе устраивает». – Б. С.). Изломала его жизнь, но доброта и ласковость, остроумие блестящее, когда его не раздражают, остаются его привлекательными чертами. Теперь он понимает свое положение, но скрывает свою тревогу, не хочет об этом говорить, гаерничает и напевает, аккомпанируя себе бравурно на пианино, веселые куплеты из оперетт… Хотя готовится, готовится… Грустно, в общем (добавление 1940 года: «Экзамены в ту осень благополучно сдал». – Б. С.)…

Миша вернулся – en deux с Тасей; она поступает на курсы в Киеве. Как они оба подходят друг к другу по безалаберности натур! (в 1940 году добавлено: «по стилю и вкусам». – Б. С.). Любят они друг друга очень, вернее – не знаю про Тасю, но Миша ее очень любит… (16 октября 1916 года добавлено: «Теперь я бы написала наоборот». И пояснено в 1940 году: «Мишин отъезд врачом в Никольское – Тася едет с ним». – Б. С.)».

Как кажется, поездка Татьяны в смоленскую глушь воспринималась родными и близкими Булгакова едва ли не как подвиг, сравнимый с подвигом жен декабристов, отправившихся за мужьями в Сибирь.

Разумеется, учеба в Киеве для Таси была лишь предлогом: ей просто очень хотелось быть рядом с возлюбленным. Отец присылал ей ежемесячно 50 рублей. Часть этой суммы шла в уплату за обучение. Булгаков подрабатывал репетиторством, чтобы платить за квартиру, которую они снимали на Рейтарской, 25. Через полгода Тася бросила учебу, плата за которую наносила бюджету слишком сильный урон. Родители Таси уже смирились с неизбежностью брака дочери, но Варвара Михайловна все еще была против. Татьяна Николаевна вспоминала: «…Однажды я получаю записку от Варвары Михайловны: «Тася, зайдите, пожалуйста, ко мне». Ну, я пришла. Она говорит: «Тася, я хочу с вами поговорить. Вы собираетесь выходить замуж за Михаила? Я вам не советую… Как вы собираетесь жить? Это совсем не просто – семейная жизнь. Ему надо учиться… Я вам не советую этого делать…» – и так далее. Еще она просила меня не говорить Михаилу об этом разговоре… Ну, я ей ничего не сказала (о беременности – Тася была беременна, и Михаил еще до свадьбы помог ей сделать аборт. – Б. С.), а Михаилу все-таки рассказала, что Варвара Михайловна против. Он отвечает: «Ну, мало что она не хочет, но все равно я должен жениться». И мы решили обвенчаться сразу после Пасхи».