Михаил Пазин - Роковые императрицы России. От Екатерины I до Екатерины Великой

Тем не менее, несмотря на угрозы, Екатерина пребывала в раздумье – выходить ей замуж за Орлова или нет? С одной стороны, нарушать данное обязательство было бы неприличным – все-таки она обещала ему, что выйдет за него замуж в случае удачного переворота. Заговор удался, и Григорий сделал все, чтобы Екатерина взошла на трон. Да и с русскими породниться ей было необходимо. При таком раскладе – надо бы, однако, возможно, Екатерину останавливало чисто женское обстоятельство; при своей любвеобильности она не была уверена, что сохранит верность Григорию.

Так, пребывая в раздумье, она передала это дело на рассмотрение Сената. На этом историческом заседании встал граф Панин и сказал: «Императрица может делать все, что угодно, но госпожа Орлова не будет нашей императрицей…» В этом графа Панина немедленно поддержал украинский гетман Кирилл Разумовский. Зачем он это сделал, было и так понятно – ведь он тоже ухлестывал за Екатериной и из чисто эгоистических соображений не мог допустить, чтобы его бывшая возлюбленная вышла замуж за Орлова. А что касается заявления Панина, то поговаривали, что оно было инспирировано самой Екатериной, не желавшей этого бракосочетания. Осознавая опасность такого поворота событий, Екатерина заявила Орлову: «Друг мой, я люблю тебя, но, если я обвенчаюсь с тобою, нам грозит участь Петра III». Таким образом, она защищала его от убийства, а себя – от мятежа с непредсказуемыми последствиями.

Но Орлов не отставал – раз уж официально жениться на Екатерине было нельзя, по примеру Анны Леопольдовны и Антона-Ульриха, то теперь он требовал уже тайного венчания, ссылаясь на пример императрицы Елизаветы с Разумовским. Далее была уже описанная нами поездка канцлера Воронцова к Алексею Разумовскому, морганатическому супругу императрицы Елизаветы. Тот показал канцлеру документы о венчании, а потом сжег их в камине. Таким образом, прецедент был уничтожен, за что Екатерина II была безмерно благодарна Разумовскому.

Итак, Екатерина нарушила данное слово и отказалась выходить замуж, хотя по-прежнему была влюблена в красавца-гвардейца. Часто ли женщины нарушают данное слово? Я думаю, не чаще, чем мужчины, но им это осознавать обиднее. Ведь мужчины в этом отношении не в пример ранимее женщин. Страдает их оскорбленное самолюбие, страдает гордость; то, о чем они так мечтают, идет прахом. Как могла Екатерина, для которой Григорий Орлов столько сделал, отказаться от данного обещания? Женская логика в данном случае ни при чем – один трезвый расчет, одна политика. Однако то, что императрица все еще продолжала любить Орлова и спать с ним, вселяло в него надежду. А вдруг она еще передумает?

Екатерина тоже думала и пришла к выводу, что выходить замуж ей за русского совсем необязательно – лучше проводить русскую политику и содержать в любовниках русских парней. Кстати, среди всех многочисленных любовников императрицы не было ни одного иностранца.

А потом был эпизод с избранием королем Польши Станислава Понятовского. Вообразив, что, сделав своего бывшего фаворита польским королем, Екатерина выйдет за него замуж, Орлов кричал: «Я вам не позволю сделать королем вашего бывшего любовника!» – и стучал кулаком по столу. Императрица еле утихомирила его, и Понятовский был избран королем Польши. Но такая коллизия имела право на существование – выйди Екатерина замуж за Понятовского, мы бы до сих пор жили с Польшей в едином государстве. Другое дело, что Екатерина сама этого не хотела из чисто политических соображений.

А пока Екатерина II деятельно продвигала Григория Орлова по службе: в 1764 году он стал генерал-аншефом, то есть полным генералом, в 1765 году – командующим артиллерией и инженерными войсками. По примеру Екатерины он завел переписку с Жан-Жаком Руссо, Дидро, стал много читать, благоволил к Ломоносову, Фонвизину и Кулибину, стал президентом Вольного экономического общества. В 1766 году был опубликован указ об избрании депутатов в Уложенную комиссию для составления нового свода законов. Всех пятерых братьев Орловых избрали депутатами от уездов страны, где у них были имения. В 1767 году Григорий Орлов был избран маршалом этой Уложенной комиссии, но отказался от этой чести «за множеством дел, возложенных на него ее императорским величеством». Другое дело, что деятельность этой комиссии прекратилась в связи с начавшейся в 1769 году русско-турецкой войной, однако в этом Орлов не был виноват.

Особые заслуги Григория Орлова были в противоэпидемической деятельности. Когда в 1771 году в Москве вспыхнула чума, то именно его Екатерина II отправила для борьбы с ней (по другой версии, он отправился туда добровольно). Чума – это страшная болезнь, и этого «морового поветрия» на Руси боялись больше всего. В сентябре этого года смертность от чумы в старой столице достигала более тысячи человек в день. Служилое дворянство разбежалось по своим подмосковным имениям. В сентябре столицу оставил и московский главнокомандующий фельдмаршал Петр Салтыков (брат любовника Екатерины). В Москве воцарилась анархия. На следующий день в городе начался бунт. Поводом к нему послужил запрет архиепископа целовать икону чудотворной Боголюбской богоматери, что у Варварских ворот, темные люди сотнями прикладывались к ней с надеждой на избавление от чумы, но этим самым еще больше разносили заразу. 15 сентября ударили в набат, и тысячи людей ворвались в Кремль, разыскивая там архиепископа Авмросия, наложившего этот запрет. Тот, однако, уже успел укрыться в Донском монастыре. Не беда – взяли штурмом и его, и Авмросия зверски убили. После этого бунтовщики снова вернулись к Кремлю, но на этот раз были отбиты пушечными залпами. В это время на помощь Москве уже двигались четыре гвардейских полка под командой Григория Орлова. Он въехал в столицу и остановился в Лефортовском дворце, однако злоумышленники подожгли его. В Москве Орлов действовал не репрессиями, а умиротворением – увеличил число больниц, а крепостным, работавшим в них, обещал вольную, выздоровевших приказал снабжать бесплатной едой и одеждой. Открыл приют для детей, оставшихся сиротами, сжег более трех тысяч домов, в которых ютились больные, а шесть тысяч домов подвергли дезинфекции. Смертной казни предали лишь четверых убийц архиепископа Авмросия, а более 170 смутьянов и бунтовщиков высекли розгами, а затем отправили на галеры. Больше никого не трогали, хотя в беспорядках принимали участие тысячи человек. Пробыв в Москве три недели, Григорий Орлов вернулся в Петербург как победитель чумы, которая грозила перекинуться и на другие города России. Екатерина II приказала отчеканить в честь своего фаворита золотую медаль с надписью: «И Россия таковых сынов имеет». В память деяний Григория Орлова в Царском Селе была воздвигнута триумфальная арка, на фронтоне которой были выбиты слова: «Орловым от беды избавлена Москва».