Сергей Нечаев - Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы

12 августа 1536 года произошло знаменательное и одновременно с этим страшное событие. Старший брат Генриха принц Франсуа внезапно умер, и Франциск I объявил дофином, то есть наследником престола, своего младшего сына. Отметим, что Франсуа умер при таких странных обстоятельствах, что его итальянский виночерпий, обвиненный в том, что подлил яд в его стакан, был приговорен к смерти путем четвертования. Многие говорили, что в смерти принца была повинна Диана, которая и приготовила ему яд, но это так никогда и не было доказано, ибо невозможно (или, вернее, крайне сложно) убедительно доказать то, чего не было.

Екатерина Медичи, почувствовав, что ее мечта стать королевой Франции близка к осуществлению, несколько расслабилась и начала вести при дворе блестящую жизнь, полную удовольствий. Маленькая итальянка очень нравилась Франциску I, оценившему ее привлекательность, ум и культуру. Король не уставал восхищаться этой юной особой, которая изучала греческий и латынь, интересовалась астрономией и математикой, сопровождала его на охоте и нисколько не краснела, слушая фривольные анекдоты, которые он так любил рассказывать. В ответ она разделила его страсть к архитектуре, скульптуре, с энтузиазмом участвовала в строительстве многих замков в Иль-де-Франсе или на берегах Луары. Ко всему прочему, она принимала участие, как достойная наследница итальянского Ренессанса, в увлечениях короля и его сестры Маргариты Наваррской новыми идеями Эразма Роттердамского.

Улыбающаяся, мягкая и обходительная, она умела привлекать к себе людей. Конечно, Екатерина не была красива, но благодаря уму она, по словам Ги Бретона, «умела заставить забыть о своем круглом лице и толстых губах и обратить внимание на красивые ноги». С этой целью она придумала особый способ садиться на лошадь. Если женщины той эпохи взбирались на своих иноходцев боком, вставая ногами на специальную подставку, дофина для этого вставляла левую ногу в стремя, а затем заносила правую ногу на седло, то есть садилась «амазонкой». Король во время выездов на охоту глаз не мог отвести от икр своей невестки.

Пока Екатерина Медичи демонстрировала свои ножки, ее муж Генрих, которому новый титул также придал чуть больше уверенности, продолжал усердно ухаживать за Дианой де Пуатье.

Его верность Диане действительно поражала. По словам Майкла Фарквара, она «совершенно очаровала Генриха, несмотря на то что годилась ему в матери. Она оказалась абсолютной противоположностью его тошнотворно скучной жене, неказистой итальянке Екатерине Медичи». И наследник престола, не знавший ничего, кроме неумелых ласк жены и мимолетных объятий маркитанток во время частых военных экспедиций, продолжал носить цвета Дианы, называл ее своей «дамой» и засыпал страстными поэмами, над которыми корпел целыми ночами.

Строгая вдова, вот уже несколько лет не снимавшая траура и взиравшая на мужчин с полным безразличием, была взволнована и, как пишет один историк, «почувствовала сильный жар, неодолимое влечение и острое желание мужских ласк». Это привело Диану в прекрасное расположение духа и побудило приступить к диалогу с Генрихом уже с новых позиций. Проявляя изощренную ловкость, она постепенно распалила чувства дофина до самой крайней степени, представая перед ним попеременно кокетливой и по-матерински заботливой, влекущей и любящей.

Бедный юноша лишился сна и аппетита. Печальный и погруженный в меланхолию, он теперь жил, не отрывая взора от своей ненаглядной Дианы.

Ему было девятнадцать, ей около сорока, то есть она была почти на двадцать лет старше него. Герцогиня д’Этамп полагала, что такая разница окажется убийственной и вскоре приведет к падению вознесенной к подножию трона красавицы.

Следует отметить, что эти тщеславные женщины от всей души ненавидели друг друга. Диана всегда рада была принять под свое покровительство противников герцогини д’Этамп, а та с таким же удовольствием покровительствовала всем врагам Дианы. Соответственно, весь двор разделился на две партии, благодаря соперничеству двух женских властей. Благосклонность этих двух женщин обещала много выгод, и понятно, что вся придворная молодежь с жадностью ловила их суждения, горячо принимая к сердцу их ссоры. И все же Диане, владевшей сердцем Генриха, удалось взять верх над женщиной, которую любил Франциск I, но которая не отличалась большим постоянством. В результате наградой Диане стала сладчайшая из побед.

С ее ослепительной красотой не могла сравниться ни одна дама при дворе. Вот что пишет по этому поводу знаток всех придворных тайн Ги Бретон:

«В эпоху, когда тридцатилетние женщины считались старухами, подобная свежесть казалась поразительной, чтобы не сказать вызывающей, и многие считали, что она принимает приворотные зелья. А между тем секрет ее был прост: она вставала ежедневно в шесть утра, принимала холодную ванну, затем совершала верховую прогулку по окрестным местам, к восьми утра возвращалась домой. Дома снова ложилась в постель, принимала легкий завтрак и, лежа в постели, читала до полудня. Она никогда не употребляла ни пудру, ни кремы, ни даже губную помаду, которая могла лишить губы свежести».

Кончилось все тем, что и сама Диана, пораженная пылкостью дофина, влюбилась в него. Искренняя преданность этого юноши, на глазах обретавшего уверенность в ее крепких и ласковых объятиях, в значительной степени тешила ее женское самолюбие. Что же касается Генриха, то его эта связь просто преобразила, превратив в восторженного школяра. Именно тогда из детского озорства он собственноручно изобразил монограмму, которая вроде бы представляла собой символ его брака с Екатериной Медичи: на самом же деле все буквы в ней были начертаны таким образом, что превращались в «Д», первую букву имени Дианы. Вскоре эта монограмма появилась на его личном оружии, потом на всех его замках и даже на королевской мантии. Это и в самом деле было венцом двусмысленности, однако время очень скоро покажет, что муж, жена и любовница и в реальной жизни окажутся неразделимы.

А пока же молодой Генрих, покорившись умной и опытной любовнице, очень быстро потерял голову и попал под ее полное влияние. По определению Ивана Клуласа, «любовница дофина умела весьма ловко пускать в ход припрятанные козыри». Самое смешное, что и король Франциск I все заметнее стал подчеркивать свое расположение к фаворитке сына и дошел до того, что стал публично интересоваться ее мнением о государственных делах. И вскоре она уже присутствовала на королевском Совете. Очаровательная Диана всерьез поверила, что она уже стала почти королевой Франции. Все вокруг боялись ее и унижались перед ней.