Лаврентий Берия - «С Атомной бомбой мы живем!» Секретный дневник 1945-1953 гг

В 1924 году он окончил Коммунистический университет им. Я.М. Свердлова, в 1931 году — Экономический институт красной профессуры и сразу же стал в этом институте преподавателем, с 1935 года перейдя на работу в плановых органах.

Вознесенский был в полной мере обязан всей своей завидной судьбой Советской власти и СССР Сталина. Он был всего на четыре года моложе Берии, но по тем временам это был немалый разрыв. Берия успел сформироваться как личность ещё в борьбе за Советскую власть, а Вознесенский уже не боролся за неё, а щедро пользовался её завоеваниями.

Но Вознесенский быстро стал расценивать это не как обязывающей его аванс судьбы, державы и старших товарищей, а как нечто, изначально принадлежащее ему по праву якобы выдающегося ума, таланта и незаурядности.

Вознесенский, похоже, и впрямь был небесталанен и неглуп, но далеко не так, как сам о том мнил. Амбиций и неумной фанаберии в нём было намного больше, чем самобытности.

В комментариях к дневнику Берии я уже приводил убийственную оценку Вознесенского Хрущёвым в 1954 году (и это — в ситуации, когда шла речь о Вознесенском, как о «невинной жертве» «банды Берии — Абакумова»).

А сейчас я приведу оценку Семёна Захаровича Гинзбурга (1897–1993), бывшего наркома строительства СССР. Он дал её Вознесенскому в июне 1986 года:

«…Вознесенский был способным молодым человеком, образованным, думающим, энергичным… Но при всём этом обладал очень плохим характером. Никогда не улыбался, не шутил. Чувства юмора у него не было ( это у умного-то человека ! — С.К .).

В кругу своих коллег, включая наркомов, нередко был несдержанным, грубым. Устраивал разные «разносы» подчинённым, не слишком заботясь при этом о подборе слов. В семье (а я знал и его жену) был деспотом. Это не значит, что он плохо относился к женщинам ( угу, только официально был женат не один раз. — С.К .). Этого я сказать не могу. Но дома, в семье, повторяю, был обыкновенным деспотом…», и т. д.

Просто удивительно! В своих воспоминаниях Гинзбург рисует портрет редкого дуболома и хама: «Он говорил другим высшим руководителям из правительства: «В чем дело? Если вам что-то нужно, звоните мне, должность моя вам ведь понятна? Мои заместители по Госплану отвечать вам не могут, потому что я за все отвечаю…» и т. д. Остальные мемуаристы из тех, кто работал с Вознесенским, в оценке поведения Вознесенского даже в «перестроечного» образца мемуарах с тем же Гинзбургом не расходятся.

И тем не менее все расхваливают Вознесенского как исключительного умницу.

Вот уж воистину помрачение социального рассудка!

Зато Берия у них — исключительно матерщинник, никого в грош не ставящий и ценящий только себя.

Но вот Берия разговаривает с вновь назначенным наркомом электростанций Д.Г. Жимериным осенью 1941 года (по воспоминаниям Жимерина от 7 марта 1991 года): «Я ничего не понимаю в энергетике, ты несешь полную ответственность, ты принимаешь решения и будешь отвечать за них соответственно. Ты это учти».

Может так говорить с подчинённым «надменный» (по Байбакову) человек?

Не думаю.

Причём далее Жимерин признаёт, что Берия как управленец был компетентен.

Жимерин, к слову, вспоминает и вот что: «Обсуждается вопрос у Сталина. И вдруг на этом заседании выступает Вознесенский с разгромной речью, я бы даже сказал, с подлой речью. Он не рассматривал мой вопрос по существу, не опровергал мои предложения, обоснования, выводы… Объяснять мое состояние, полагаю, нет необходимости. Ведь мне фактически были предъявлены политические обвинения с наличием таких формулировок как «сознательный подрыв сталинских пятилеток»…».

Но Жимерин… тоже хвалит Вознесенского!

А как же иначе! Ведь это 1991 год, время, когда Берию подают монстром, а Вознесенского — его «невинной жертвой».

Да, Сталин возлагал на Вознесенского большие надежды и благоволил к нему, иначе Вознесенский не стал бы в тридцать пять лет председателем Госплана СССР, а в тридцать шесть лет — ещё и заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР. Но Вознесенский и его будущие подельники по «ленинградскому делу» в своих застольях и конфиденциальных беседах обсуждали не то, как строить могучий Советский Союз, а то, как они им будут править после смерти стареющего Сталина. В своей личной, внутренней жизни они жили не высокими идеалами строительства новой жизни, чем, при всей своей непатетичности, всегда жил Сталин, а мелкими, шкурного пошиба интересами. Это и подвело их в итоге под сталинскую пулю.

За дело, замечу при этом я.

Между прочим, если ещё раз обратиться к воспоминаниям Д.Г. Жимерина от 7 марта 1991 года, то можно узнать следующую небезынтересную деталь:

«Чем Вознесенский «забивал» всех остальных? Единственной( выделение жирным курсивом везде моё . — С.К .) книжицей, которая всегда была у него в кармане. Небольшая такая книжица. Какой бы вопрос Сталин ни задал, Вознесенский, взяв свою книжицу, давал чёткий и ясный ответ.

Никто — ни Маленков, ни Каганович, ни Берия, ни Молотов — этого не имели. И он перед Сталиным, который не терпел словоблудия, пустословия, выгляделхорошо и своей аккуратностью, конечно, повышал свой рейтинг(как сейчас говорят)…»

Иными словами, Вознесенский не столько был умён и всезнающ, сколько ловко изображализ себя гения. Когда Сталин это окончательно понял, Вознесенский пал.

Берия же был действительно самобытной и крупной личностью. На фотографиях и кадрах кинохроники, запечатлевших его в публичной обстановке, Берия, да ещё со своими поблёскивающими стёклами пенсне, выглядит так, как будто ему сам чёрт не брат, то есть очень самоуверенно и даже заносчиво. Но если всмотреться в него на фото в неофициальной, бытовой обстановке (на отдыхе со Сталиным, с женой, сыном, с соратниками и помощниками на рыбалке), то можно увидеть подлинного Берию — весьма простого, скромного, незаносчивого и некапризного в быту человека. Можно понять, что то, что выглядело в деловой жизни Берии как поведенческая заносчивость, было на самом деле ярким проявлением непосредственности и эмоциональности предельно личностного характера.

Берия обладал огромной энергией, способной передаваться людям, незаурядной хваткой, мгновенной деловой реакций и… И природным постоянно развиваемым умом. Его ум и способности к научной (!) работе отмечал сам Капица — Капица с его-то несомненно огромным самомнением!

Берия был личностью и не задумывался — какое он производит впечатление. А впечатление на толковых и преданных делу людей производил неизменно большое. В том числе и на Сталина — без всяких там «книжиц», ловко извлекаемых в нужный для эффекта момент из кармана.