Вадим Ильин - Тайны смерти великих людей

Когда Эйтингон узнал, что Сильвия стала работать у Троцкого, он был очень доволен: начало процессу «внедрения» было положено.

Поскольку Сильвия жила в гостинице «Монтехо» вместе с Рамоном, он вскоре стал «подбрасывать» ее на работу на своем элегантном «бьюике». Щегольски одетый коммерсант выходил из машины, открывал дверцу, помогал Сильвии выйти, целовал ее в щечку и махал на прощание рукой. Нередко он и приезжал за ней. Охранники, сменявшие друг друга у ворот «крепости» Троцкого, постепенно привыкли к красивому, высокому, улыбающемуся «жениху» Сильвии. Постепенно он стал для охраны своим человеком.

Однажды Рамону пришлось подвезти в центр Мехико супругов Росмеров – близких друзей Троцкого и его жены, Наталии Ивановны Седовой, приехавших к ним из Франции погостить. После этого Росмеры говорили Троцкому, что у Сильвии «очень симпатичный, приятный жених». С помощью Маргариты Росмер Рамону удалось побывать и на территории «крепости»: она, объехав столичные магазины, просила «приятного молодого человека» занести покупки в дом. Побывав в доме, Меркадер подтвердил данные советского агента-женщины (внедренной ранее в штат прислуги) относительно расположения комнат, дверей, наружной сигнализации, о запорах и т. д.

Здесь следует сказать, что Меркадер рассматривался в качестве потенциального убийцы Троцкого как «дублер» тех террористов, которые должны были совершить покушение первыми. Его организатором и руководителем был известный, впоследствии прославившийся на весь мир мексиканский художник Альфаро Сикейрос. Команда «приступить к ликвидации» была дана, разумеется из Москвы.

Рано утром 24 мая 1940 года группа «неизвестных» в форме полицейских разоружила охрану и атаковала дом, где жил Троцкий.

«Мы, участники национально-революционной войны в Испании, – писал впоследствии Сикейрос, – сочли, что настало время осуществить задуманную нами операцию по захвату так называемой крепости Троцкого в квартале Койоакан».

Нападавшие буквально расстреляли комнату, где прятались Троцкий, его жена и внук. Но те успели забиться в угол, за кровать. Несколько десятков пробоин от пуль оказалось на том месте, где они только что находились. Никто из них не пострадал.

Самому Сикейросу после этого покушения пришлось долго скрываться, он сидел в тюрьме, был в изгнании. Спустя годы у него хватило мужества признать: «Мое участие в нападении на дом Троцкого 24 мая 1940 года является преступлением».

Известие о неудаче вызвало ярость Сталина. Всем организаторам операции пришлось выслушать немало гневных слов вождя. Теперь ставка была сделана на дублера – боевика-одиночку Меркадера-Джексона.

В мае 1940 года ему удалось, наконец, лично познакомиться с Троцким. После этого он эпизодически бывал в Койоакане и в частных разговорах давал понять, что ему симпатична политическая позиция большевика-изгнанника. Постепенно Джексон сумел войти к нему в доверие.

Как-то, в середине августа, он попросил Троцкого выправить его статью по какому-то мелкому вопросу. Троцкий высказал несколько замечаний. Вечером 20 августа Джексон вновь пришел с уже поправленной статьей, прошел в кабинет Троцкого и попросил его просмотреть текст. Тот отложил в сторону рукопись второго тома своего монументального труда «Сталин», взял листки со статьей Джексона и стал читать.

Что было дальше, Джексон впоследствии рассказал на суде.

Он положил на стул свернутый плащ, который до этого момента держал на руке, достал из-под него альпинистский ледоруб и, закрыв глаза, со всей силой обрушил его на голову читающего Троцкого. Раздался ужасный, пронзительный вопль…

На крик вбежали охранники, схватили Меркадера и начали его избивать, но Троцкий смог еще произнести: «Не убивайте его! Пусть он скажет, кто его послал…»

Когда террориста обыскали, то кроме ледоруба у него обнаружили также пистолет и кинжал.

После покушения Троцкий прожил в больнице еще 26 часов. Несмотря на все усилия врачей, спасти его не удалось.

Похороны состоялись через несколько дней. За это время у гроба с телом Троцкого побывало свыше тридцати тысяч человек. Даже те, кто не разделял его коммунистических убеждений, отдали дань уважения этому неистовому революционеру. Он был кремирован и похоронен в саду своей виллы. Здесь и сейчас находится его музей.

Всей «группе обеспечения» – Эйтингону, Каридад и еще нескольким личностям, ожидавшим возвращения Меркадера неподалеку от виллы Троцкого, сразу после покушения удалось выбраться из Мехико и «потеряться». Эйтингон и Каридад «легли на дно» в Калифорнии. Они ждали указаний из Москвы. Спустя месяц Москва по специальным каналам поблагодарила их за выполнение задания и разрешила вернуться. Они возвратились в Москву через Китай в мае 1941 года, за месяц до начала войны.

Меркадер-Джексон получил высшую по мексиканским законам меру наказания – 20 лет тюрьмы, из них первые пять провел в одиночной камере. Отбыв весь срок, он в 1960 году освободился и оказался на Кубе – вместе с женой Ракелью Мендоса, индианкой, на которой женился, еще находясь в тюрьме. С Кубы супруги направились в Прагу, а оттуда – в Советский Союз. В 1961 году Рамона Меркадера наградили Золотой Звездой Героя Советского Союза, дали пенсию в 400 рублей, небольшую квартиру в Москве, на Соколе, и разрешили пользоваться дачей в Малаховке. Работал Рамон Иванович Лопес (теперь его звали так) в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, был одним из авторов «Истории Испанской коммунистической партии».

Последние годы жизни Меркадер провел на Кубе, где и умер в 1978 году. Согласно завещанию, его прах захоронен в Москве, на Кунцевском кладбище.

Мать Меркадера, Каридад, после приезда в Москву стремилась встретиться со Сталиным, но вождь ее не принял. Однако в Кремль ее все же пригласили. Перед самым началом войны председатель Президиума Верховного Совета СССР Калинин вручил ей орден Ленина. Берия (о нем речь далее) прислал по этому случаю ящик грузинского вина «Напареули» розлива 1907 года с царскими орлами на сургучных печатях. Во время войны Каридад была в эвакуации в Уфе, жила в лучшей гостинице города «Башкирия». После войны жила во Франции.

Умерла Каридад в 1976 году в Париже, под портретом Сталина. Ей было 82 года [1; 12, с. 726–727; 25, с. 170–175; 26, с. 126–135; 27, с. 9–11, 298–302; 28, с. 318–345; 30, с. 100–103].

Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин) родился, согласно последним уточненным данным, 6 (18) декабря 1878 года в грузинском городе Гори. Отец, Виссарион Иванович, – из крестьян села Диди-Лило Тифлисской губернии, сапожник. Мать, Екатерина Георгиевна, урожденная Геладзе – из крестьян села Гамбареули. Некоторые историки считают, что Виссарион Иванович был по национальности осетином, и что его настоящая фамилия не Джугашвили (или Джукашвили), а Джугаев (Джукаев). Люди, близко знавшие семью Джугашвили, рассказывали, что ее глава иногда напивался допьяна и избивал жену и сына. Очевидно, что такое детство не могло не оказать влияния на формирование личности будущего вождя.