Мария Белкина - Скрещение судеб

«Но я предупреждаю вас, Что я живу в последний раз. Ни ласточкой, ни кленом, Ни тростником и ни звездой… — Не буду я людей смущать. И сны чужие навещать Неутоленным стоном».

Одна очень старая дама, которая в отдаленные времена встречалась с Мариной Ивановной, уверяла меня, что Аля в детстве была «ясновидящая» и могла вдруг сказать человеку, что ждет его или что с ним было накануне, и жутковато становилось от общения с этим маленьким, удивительным существом, которое смотрело такими проникновенными, огромными глазами и говорило так взросло и о взрослом… Но я не обратила тогда внимания на эти слова старой дамы, мало ли что говорят старые дамы. Но вот передо мной письмо самой Али, написанное ею уже в шестидесятых годах: «Когда я была совсем маленькая, то видела в людях не только скрытое от окружающих, но и от них самих; потом это прошло, чтобы возобновиться в годы странствий и отъединенностей. Помню, как несказанной северной зимой — ночью под огромными, чистыми, близкими звездами в абсолютно первозданной тишине я, возвращаясь с работы, останавливалась на высоком берегу Енисея и пронзительной мыслью преодолевала времена и расстояния, впиваясь в души и судьбы, оторванные от меня. Потом, когда я вернулась, никто не смог мне сказать ничего, что уже не было бы мне известно, за исключением разве что каких-то «обстоятельств». Кстати, эта способность к «межпланетному» или хотя бы «межконтинентальному» общению несколько атрофировала у меня, как вы заметили, способность к просто общению…»

Так «межпланетно», «межконтинентально» Аля общалась с Борисом Леонидовичем, стоя на берегах Енисея, а Борис Леонидович в это время лежал в больнице в Москве, и она силой своего проникновения знала, когда ему было хуже, когда лучше, когда он выздоровел. Так потом приснится ей «пастернаковская смерть» еще до того, как Борис Леонидович умрет. Так силой своего предвидения она знала и день своего повторного ареста. Впрочем, тогда уже шли повторные аресты, и тут информация опережала интуицию, но день все же был предсказан точно!

«… 17 февраля видела маму во сне, — писала Аля теткам, — она мне сказала, что придут за мной 22-го февраля, дорога моя будет вначале трудная и грязная, но «это весенние ливни», сказала мне мама, «потом дорога наладится и все будет хорошо…».

И 22-го за ней действительно пришли.

Есть рассказ Таи Фокиной. В этот день, двадцать второго числа, обычно, в училище выдавали стипендию. За деньгами в банк ходила Тая. Аля взялась ее проводить. Было скользко, они шли под руку. Возвращаясь с деньгами, во дворе, у подъезда училища, они увидели машину «Победу». Алю, как током ударило, так она вздрогнула. «Ну, вот и все, Кнопка, это за мной!..» Тая остановилась и заплакала. «Не надо, Кнопка, — сказала Аля, вытирая рукой слезы с ее лица, — и помедлив, добавила: — Пошли…» В канцелярии находилось трое посторонних мужчин. Один из них спросил: «Вы Ариадна Сергеевна Эфрон?» «Да. Я». «Просим вас проехать с нами в комитет по делам искусств». — «А что такое?» — «Там есть к вам вопросы.» — «Ключи от шкапов с книгами оставить?» — «Зачем же. Возьмите с собой. Вы скоро вернетесь обратно». Аля пошла к двери, один из них шагнул вперед, двое сзади. Аля обернулась, она была очень бледная. «Прощайте, девочки!..» — сказала она оцепеневшим сотрудницам канцелярии.

Есть протокол обыска, в нем поминаются трое мужчин, видно это они и были.

«Протокол

Гор. Рязань «22» февраля 1949 г.

Я, сотрудник управления Мин. Гос. Безопасности по Рязанской области Копотеев, на основе ордера Упр. Мин. Гос. Без. по Рязанской обл. N 52 от 21 февраля 1949 г. в присутствии Эфрон A. C., ее соседки по комнате Гордон Берты Осиповны, понятого нач. хоз. отдела Упр. Связи Тихонова Степана Андреевича и сотрудника УМВДГО Шпилева, руководствуясь ст. ст. 17–18 5УПК РСФСР арест/обыск гр. Эфрон, проживающей дом 84, ул. М. Горького. Согласно ордеру арестована Эфрон A. C., год рождения 1913 [159].

Изъято для доставления в УМГБ Ряз. обл. следующее:

1) Временное удостоверение N.

2) Профбилет.

3) Записная книжка одна.

4) Фотограф, карточки Эфрон и ее родных 8 шт.

5) Личная переписка Эфрон на 23 листах.

При обыске от арестованного и других присутствующих лиц жалоб нет.

1. На неправ. допущения при обыске нет.

2. На исчезновение предметов, не занесенных в протокол, нет.

Обыск проведен с 14 часов — 15.45 м.

Протокол составлен в 3 экземплярах.

Копию протокола получил:

Подпись А. Эфрон»

Есть текст телеграммы — Нина его запомнила. Юз был в Москве, они собирались в гости, когда принесли телеграмму: «Аля захворала. Увезли в больницу. Мама».

Тая и Анатолий вечером все же решили пойти на улицу Горького, где жил Гордон. Конечно, надежды не было и все же… В окнах было темно. Дверь не открыли. Кто-то из соседей сказал им — самого Гордона нет, а днем у них был обыск…

Когда сотрудники канцелярии пришла на работу, они увидели все перевернутым, обыск был и тут, даже каретку пишущей машинки вывернули. Директор училища позвонил в МГБ, хотел узнать, где Ариадна Сергеевна Эфрон, звонил не один раз, но ответ был один: «Ничего не знаем!» Пришел денежный перевод от Пастернака. Але полагалось получить зарплату, из канцелярии послали запрос в МГБ — что делать с деньгами. Ответа не было. Кажется только через месяц или полтора раздался телефонный звонок и Таю попросили к телефону. Звонивший назвался следователем МГБ Лопаткиным. Он сказал, чтобы она завтца в 11–00 пришла в бюро пропусков и он даст ей доверенность от Ариадны Сергеевны Эфрон на получение денег. А через день ей следует принести эти деньги туда же, в то же время и можно сигареты. Но предупредил: в бюро пропусков окошечко маленькое, передача должна быть небольшой. Анатолий, конечно, пошел с Таей за доверенностью и увидел, что окошечко действительно такое маленькое, что в него можно просунуть только несколько пачек сигарет. А в канцелярии уже суетились, все притащили, кто, что мог, даже пирожков напекли. Ребята купили 40 пачек сигарет «Кино», которые курила Аля. Но как это было все передать? И тогда пришла в голову идея — взять женский чулок и вложить все в него, сделать колбасой. Понесли передачу Тая и Анатолий. Сначала передали деньги, потом стали пропихивать в окошечко чулок, а он длинный, толкают его и боятся — сейчас захлопнут окошко. Слышны голоса, но что там за окошком не видно — все забрано деревянным щитом. Тая узнала голос Лопаткина. Когда пропихнули все до конца и захлопнулось окошко, послышался смех.

Лопаткин еще несколько раз звонил и они носили передачи. Тая просила устроить свидание, но он сказал, что пока идет следствие — это невозможно, он только может брать передачу, когда Ариадну Сергеевну привозят к нему из тюрьмы. Но обещал, когда закончит следствие, — устроить.