Екатерина Мишаненкова - Я – принцесса Диана

Эти нетипично эмоциональные для Чарльза заметки, очень точно передают восторг и смятение, которые он испытывал все шестнадцать часов, проведенные в больнице рядом с женой.

Счастлива была и молодая мать. И бабушка. Это был редчайший момент единения семьи!

Для Дианы же с этого момента жизнь наполнилась настоящим смыслом. Им стали дети.

«Уильям и Гарри — единственное счастье, которое мне подарила судьба. И я знаю, что это заслуженное счастье, а потому оно всегда со мной. Чтобы они стали самыми лучшими сыновьями я должна стать самой лучшей матерью».

С самого начала Диана решила, что будет воспитывать детей не по — королевски.

Лишенная материнской ласки она понимала — нет ничего важнее любви.

Ни правила церемониала, ни пресловутый долг перед Англией не могли заставить ее расстаться с новорожденным Уильямом. Малышу было всего девять месяцев, когда супругам пришлось отправиться в официальную поездку по Австралии и Новой Зеландии. Диана не противилась. Но твердо настояла на том, что сын поедет с ними.

С политической точки зрения поездка была непростой. В Австралии росли антимонархические настроения. И было необходимо убедить австралийцев, что им нужна английская корона. «Не волнуйся, — тоном умудренного опытом политика успокаивал принц жену — Это не Уэльс, где меня всегда ждут. Тут не будет ни толп, ни криков.» Но он ошибся.

— Диааааннна! Ди — А - нА! — скандировали встречающие.

Опять «Диана», а не «Чарльз». Конечно, принц понимал, что именно восторг, который вызывала леди Ди и их малыш, смягчил отношение колонии к представителям империи. Но опять душу заполнила проклятая ревность. Как, как она это делает?! И хотя миссия была выполнена, причем выполнена блестяще, Диана, по праву считавшая, что это именно ее победа, не получила ни одного слова одобрения. Ни от мужа, которому так хотела помочь. Ни от королевы. Дома ее, как всегда, встретил величественный холод.

«Я ничего не придумывала, наоборот, я забывала все наставления, как только выходила из машины, временами даже забывала о муже. Там было столько желающих поговорить, просто коснуться руки, поймать взгляд.»

Любовь. То чувство, которое так ждала Диана с детства. Ждала от матери, от мачехи — хотя и не хотела себе в этом признаваться… Ждала от мужа. Ждала и не получала… И вдруг на нее обрушилось море любви, восторга.

В стране началась «дианомания». Именно так охарактеризовал ситуацию один из полицейских, обеспечивающих безопасность королевской семьи во время их выходов «в народ»: «Мы никогда не видели подобного в ходе проведения королевских туров! Это больше похоже на битломанию!»

Ох, как ошибался ее супруг, когда писал в письме одному из друзей, что восторженное отношение людей вводит принцессу в оцепенение. Довольно быстро научившись справляться с волнением, она начала купаться в людском обожании. Постоянная потребность в одобрении могла в эти минуты реализоваться максимально. Гипертрофированно. К тому же, измученная чопорностью и скукой жизни во дворце, молодая активная женщина утоляла свой дефицит общения. В доме даже прислуге было запрещено общаться с ней «запросто». А простым людям запретить говорить со «своей принцессой» не мог никто. Она спрашивала. Они отвечали. Она слушала — с искренним интересом и сопереживанием. И пусть пока еще леди Ди не могла им помочь — всплеск ее общественной и благотворительной деятельности был еще впереди — уже сам факт, что она всем сердцем сопереживала своим подданным, поднимал ее на недосягаемую высоту.

«Люди говорили мне — спасибо за то, что сделала нашу жизнь счастливее, привнесла в нашу жизнь счастье. Спасибо за то, что ты есть.»

Всего через два с небольшим года после рождения Уильяма, принцесса произвела на свет второго ребенка — 15 сентября 1984 года, в той же больнице Святой Марии, родился Гарри.

Что, как неудивительно, стало новой причиной охлаждения супругов.

Так же, как когда — то Спенсер встретил саму Диану приветствием: «Боже, опять девочка!», Чарльз, почти дословно повторил реакцию тестя: «О боже! Мальчик! Да еще рыжий!» Естественно, сформировавшаяся в трагически надетом на себя образе нежеланного ребенка Диана не могла отнестись к такой реакции спокойно. Она снова ушла в кокон депрессий. Хотя, по ее же уверениям они никогда не заканчивались.

Но вот вопрос: насколько можно доверять подобным воспоминаниям? Во — первых, очевидно, что многочисленные «летописцы» трактовали, искажали слова принцессы ради пресловутой «жареной сенсации». Иногда даже откровенно врали. Во — вторых, всегда ли сама Диана была последовательна в своих высказываниях? Ведь любому человеку свойственно интерпретировать события под свое восприятие, под настроение, которое имеет свойство меняться. Порой ей вспоминались светлые моменты, и она искренне верила, что месяцы второй беременности были самыми счастливыми в их браке. Но иногда, поддаваясь тоске, она рисовала все черными красками.

А вот, что говорит о реакции принца один из его помощников: «Я не думаю, что Чарльз был разочарован, когда узнал, что у него родился еще один сын. Мне кажется, это заблуждение, вызванное будущими событиями в жизни принцессы. У меня сложилось впечатление, что Чарльз был восхищен появлением Гарри».

«Чарльз не заметил, что я поумнела. Я не так глупа, как обо мне думали в королевской семье».

Диана с самого начала решила, что будет воспитывать сыновей, как обычных людей. И это было весьма непростой задачей в стенах Букингемского дворца.

Но тут она проявила унаследованную от матери настойчивость и с головой ушла в воспитание мальчишек.

Лучше всего об этом расскажут окружавшие тогда семью люди. Например, стилист принцессы Сэм Макнайт. «Дети превратились в самую главную составляющую ее жизни, занимали все ее время. Больше всего Диана хотела, чтобы у принцев была самая обычная жизнь, насколько это вообще возможно в их положении. Свою миссию она видела в том, чтобы подготовить детей к их будущей роли, но так, чтобы сохранить при этом обычные человеческие качества».

Или подруга Дианы Козима Сомерсет: «Она была удивительным образом настроена на те чувства, эмоции и переживания, которые испытывали Уильям и Гарри. Диана постоянно находилась с ними в тесном контакте. Она была способна не только слушать, но и услышать своих детей, умея ценить их собственные мнения».

Так что, в чем в чем, но в том, что принцесса была потрясающей матерью, видя в этом, а не в исполнении королевского долга, свое жизненное предназначение, сомневаться не приходится!

«Я хочу, чтобы мои дети умели понимать человеческие эмоции, знали о том, что некоторые люди могут быть неуверенны в себе или испытывать чувство незащищенности. Я хочу, чтобы для них не были секретом такие понятия, как стресс, надежда и мечты».