Олег Жиганков - Григорий Распутин: правда и ложь

«Ежели собаку прощать, Серегу Труханова, то он, собака, всех съест» [184] См.: Труфанов С. М. Святой черт. С. 27. , — заключил он. И опять оказался прав: Сергей Труфанов отныне будет всячески мостить дорогу к той пропасти, бездне, в которую он, наряду со многими другими, хотел подтолкнуть Россию.

Про Распутина писали в газетах, что он лентяй, бездельник, пытавшийся бежать от крестьянской участи. Но до самой своей смерти Григорий будет с любовью возделывать свое крестьянское поле, убегая из ненавистного ему Петербурга. Лето 1912 года Григорий Распутин, как обычно, проводил в Покровском, занимаясь крестьянским трудом, обрабатывая землю и принимая больных и убогих со всей Сибири. Потому он был далеко от царской семьи, когда в сентябре того года в Беловежской пуще, куда Семья отправилась на охоту, произошло несчастье с царевичем Алексеем. Мальчик упал, и у него открылось сильное внутреннее кровотечение. В октябре доктора заявили, что должно произойти неизбежное — царевич был приговорен.

Из воспоминаний Вырубовой: «…Три недели он находился между жизнью и смертью, день и ночь кричал от боли; окружающим было тяжело слышать его постоянные стоны, так что иногда, проходя его комнату, мы затыкали уши. Государыня все это время не раздевалась, не ложилась и почти не отдыхала, часами просиживая у кровати своего маленького больного сына, который лежал на бочкý с поднятой ножкой, часто без сознания. Ногу эту Алексей Николаевич потом долго не мог выпрямить. Крошечное, восковое лицо с заостренным носиком было похоже на покойника, взгляд огромных глаз был бессмысленный и грустный.

Как-то раз, войдя в комнату сына и услышав его отчаянные стоны, государь выбежал из комнаты и, запершись у себя в кабинете, расплакался. Однажды Алексей Николаевич сказал своим родителям: „Когда я умру, поставьте мне в парке маленький каменный памятник“» [185] Рассулин Ю. Ю. Верная Богу, Царю и Отечеству. С. 66. .

Все газеты печатали официальные бюллетени о состоянии здоровья наследника. В церквях шли молебны. Вырубова по просьбе государыни отправила в Сибирь телеграмму с просьбой о помощи.

О том, что произошло дальше, существует художественный рассказ писателя Анри Труайя, который опирался на воспоминания Матрены Распутиной.

«Голубка моя, — говорит Распутин дочке, прочитав телеграмму, посланную Вырубовой, — надо совершить очень важное таинство. Пусть это удастся… Ничего не бойся и не разрешай никому сюда входить… Если хочешь, можешь остаться, но молчи и не мешай. Молча молись, про себя!» Бросившись на колени, он кричит: «Излечи Своего сына Алексея, если то в Твоей власти! Отдай ему мои силы, Господи, пусть они помогут ему излечиться!» В этот момент лицо его начинает светиться, он не чувствует себя, обильный пот заливает лоб и щеки. Он задыхается от неимоверных усилий и падает как подкошенный. Подтянул ногу к животу, другая выпрямлена. «Как будто он испытывал ужасную агонию, — вспоминала Мария. — Я думала, он умирает. Не знаю, сколько прошло времени, он открыл глаза и улыбнулся». Он освободил ребенка, взяв на себя его боль по воле Божьей. Распутин пошел на почту и отправил телеграмму: «Болезнь не такая уж страшная. Не дай врачам изгаляться!» [186] Амальрик А. А. Распутин. С. 157.

Не склонный к лирике Андрей Амальрик описал то же самое суше и лаконичнее, ссылаясь на воспоминания очевидцев: «На следующее утро, вспоминает Мосолов, они с бароном Фредериксом „узнали, что в апартаментах императрицы и наследника царит большое волнение. Государыня получила телеграмму от Распутина, сообщавшего, что здоровье цесаревича исправится и что он вскоре освободится от страданий…“ В два часа врачи пришли опять ко мне, и первое, что они сказали, было, что кровотечение у цесаревича остановилось. По словам императрицы, это было уже не в первый раз, когда старец спасал жизнь наследника».

Это была та правда, которую вынуждены были признавать даже враги Распутина. Коковцов писал: «Я помню хорошо, как в 1913 году, под конец Романовских торжеств, в Москве, одна из свитных фрейлин, известная своим враждебным отношением к Распутину и утратившая, по этой причине, свое положение при Дворе, рассказывала мне, что она присутствовала однажды при разговоре врачей во время одного из наиболее сильных припадков гемофилии, когда они были бессильны остановить кровотечение. Пришел Распутин, пробыл некоторое время у постели больного, и кровь остановилась. Врачам не оставалось ничего иного, как констатировать этот факт, не углубляясь в то, было ли это случайное явление, или нужно было искать какое-либо иное объяснение ему» [187] Коковцов В. Н. Из моего прошлого. С. 411–412. .

А вот что записал в дневнике в ту пору государь:

« 1913 . 7 июля. В 8 Алексея принес Деревенько к нам в спальню, и он провел почти весь день с Аликс в кровати, боль у него продолжалась до вечера с небольшими перерывами <���…> в 7 час. приехал Григорий, побыл недолго с Аликс и Алексеем, поговорил со мною и дочерьми и затем уехал. Скоро после его отъезда боль в руке у Алексея стала проходить, он сам успокоился и начал засыпать».

А вот фрагмент еще одного интересного воспоминания:

«Нюра позвала к телефону: говорят из Царского. Он подходит.

— Что, Алеша не спит? Ушко болит? Давайте его к телефону. — Жест в нашу сторону, чтобы мы молчали. — Ты что, Алешенька, полуночничаешь? Болит? Ничего не болит. Иди сейчас, ложись. Ушко не болит. Не болит, говорю тебе. Спи, спи сейчас. Спи, говорю тебе. Слышишь? Спи.

Через пятнадцать минут опять позвонили. У Алеши ухо не болит. Он спокойно заснул.

Как это он заснул?

Отчего же не заснуть? Я сказал, чтобы спал.

У него же ухо болело.

А я же сказал, что не болит.

Он говорил со спокойной уверенностью, как будто иначе и быть не могло» [188] Григорий Распутин // Сб. исторических материалов. Т. 2. С. 266. . Так описывала лечение Распутина Е. Ф. Джанумова.

Попытки разгадать (и, по возможности, заполучить) источник таинственной силы Распутина — дело старое. Крутились возле него при жизни симоны волхвы, желавшие Божии дары купить за деньги, а еще лучше — просто украсть. Сразу после смерти старца по горячим следам хотели выведать его секреты. И до сих пор пытаются, немало задумываются над все тем же вопросом. Но признать, что сила эта была дана ему Богом, они не могут. А потому и объясняют религиозный опыт Григория Ефимовича собственными теориями — будь то «утончение чувств» или «хлыстовство».