Наталья Ковалева - Елена Рерих. Путь к Посвящению

25 мая 1924 года Учитель сообщил: «Завтра запишем еще несколько примеров ощущений перед переменою существования». А далее в дневнике Рерихов появляется следующий текст:

«“Я простая монахиня, что вы находите во мне? Не целуйте руки мои, чудес не умею творить. Отец, почему они стремятся в мою келью? Кроме книг, ничего не имею. Они хотят, чтобы я возложила руки на их головы, будто им становится легче, но сама я не чувствую ничего. Иногда лист книги освещается слабым голубым блеском, но ведь не из пальцев моих этот свет?

Всю жизнь с тех пор как меня привели в монастырскую школу, не помню ничего замечательного, разве только когда прихожу в библиотеку, нужные книги были вынуты, и иногда замечала около них синюю искру. Часто мне кажется, что я должна куда-то уйти, и, может быть, они приходят проститься со мною? Мне стыдно сказать, но мне тягостно их почитание, они уносят от меня что-то незаменимое, и лишь прикосновение к этим древним рукописям приносит мне силы. Накануне моего прихода сюда моя мать видела сон – точно я в белом одеянии иду, а за мною клубы пламени”. – Так явила признание одна монахиня за год до пожара, когда она спасла единственные книги, сама погибнув от ожогов» [943] .

Литературный стиль этого отрывка удивителен, ему присущи особые поэтичность и гармония, своеобразный внутренний ритм, характерный для древних сказаний и притч.

После этого текста последовал вопрос Елены Ивановны Учителю и Его ответ:

«– Почему я так устала от этой беседы?

– Понятно, ведь говорим о переходном моменте. Токи старых рекордов передаются. Но эти рекорды сохраняют одинаковость духоты» [944] .

Безвестная монахиня-кармелитка прожила на свете не более 20 лет, но слава о ее духовных силах уже распространилась на всю округу…

Следующим воплощением Елены Ивановны во Франции стала Марго [945] , жена дофина, современница Жанны д’Арк. В том воплощении она стала свидетельницей не только подвига Жанны, но и костра, на котором была сожжена Орлеанская дева.

Это событие настолько потрясло Урусвати, что сила этого впечатления перешла в другое ее воплощение. Это было в Средние века, тогда она была казанской царицей, женой царя Казани Симеона. Ее жизнь тогда завершилась – не в первый и не в последний раз – драматически, но на этот раз не из-за действий врагов, а в силу исторических обстоятельств. Иван Грозный взял Казань, и царица казанская вместе с приближенными к ней женщинами, не желая попасть в руки войска, закрылась в храме и подожгла себя. Она выбрала именно этот способ смерти в силу впечатления, которое произвело на нее в прошлом воплощении сожжение Жанны д’Арк.

В дневнике Рерихов записан диалог Елены Ивановны с Учителем, касающийся обстоятельств той жизни:

«– Верно ли, что казанская царица, собрав всех женщин в церкви, сгорела вместе с ними, чтоб не попасть в руки пьяных орд Ивана Грозного?

– Да. Французское воплощение помнило о костре.

– Может быть, не следовало это делать?

– Но впечатление было велико» [946] .

З. Фосдик, записавшая рассказ Елены Ивановны о том ее воплощении, также отметила, что «<���…> сожгла она себя оттого, что, будучи Марго, женой дофина во Франции, была сильно потрясена пламенем костра, на котором сожгли Жанну д’Арк, и сила этого впечатления перешла на другое воплощение» [947] .

В Казани Е. Рерих жила не один раз. Позже Учитель назвал ее монгольское воплощение, также связанное с Казанью: «Султана Уромагарада во время Чингисхана. Царица Казани из рода Чингисхана» [948] .

Кармический враг

Сон-видение прошлого воплощения в Германии, в котором главными врагами Елены Ивановны были ее родственники, имел продолжение. Второй сон, показавший ей картины из той же жизни, приснился ей спустя несколько лет, в 1922 году, когда Рерихи были уже в Америке. Как стало понятно из этого сна, ее кармический враг Конрад в то время был близким родственником ее матери, имевшим на нее большое влияние; он убедил мать казнить ее, состряпав на нее какое-то ложное обвинение. В автобиографии Елены Ивановны присутствует описание этого сна: «Брожу по длинным галереям с большими в частых переплетах окнами и заглядываю во внутренние дворы этого огромного дворцового строения. Знаю, что я приговорена к казни – отсечению головы. Казнь эта была назначена на утро, но нигде никаких признаков приготовления к ней не замечаю. Время уже за полдень. Вхожу в обширную залу, где стоят длинные столы, накрытые к трапезе. У главного внутреннего входа толпятся в пышных одеждах гости и придворные чины. К столу посреди зала подходит и садится Владелец замка в серебряном парчовом кафтане с синими бархатными прорезями и страусовым пером на небольшом берете (времен Франциска I). Рядом с ним сидит моя мать, близкая родственница этого герцога, мое место за этим же столом, но и стула моего уже нет. Я подошла к столу. Я знаю, что я уже перестала существовать для окружающих, и меня как бы не замечают. Владелец замка насмешливо смотрит на меня, мать – как бы равнодушно, но, видимо, ей неприятно мое присутствие… Сама я совершенно примирилась с неизбежностью этого факта, лишь огорчена, что все это не кончилось утром, пока моя мать еще отдыхала. Постояв несколько секунд у стола и видя полное невнимание и нежелание обменяться со мною хотя бы одним словом, я направляюсь к выходу. Вхожу в коридор. Здесь ряды слуг в спешке несли замысловато украшенные огромные блюда, и один из них нечаянно задевает меня краем блюда и льет на мое плечо соус с жирными макаронами, я брезгливо сбрасываю их и прохожу дальше… Просыпаясь, остро чувствовала отвращение к этим макаронам, казалось, они еще лежали на моем плече» [949] .

В дневнике З. Фосдик упоминаются некоторые подробности этого видения. В частности, в нем говорится, что враг Елены Ивановны был тирольским герцогом, а ее мать в том воплощении – сестрой этого герцога: «…в видении она [950] видела себя молодой девушкой с золотыми волосами, которой на плахе отрубали голову. Это было, когда враг был тирольским герцогом, а ее мать была его сестрой, и он велел ее [951] казнить, ненавидя ее. Ее Учитель назвал Дездемоной, ибо так Они называют всех невинно казненных» [952] .

Интересно, что, увидев это видение, Елена Ивановна не сразу поняла, чья именно смерть была ей показана. Об этой истории ей рассказал Учитель, отвечая на ее вопросы:

«– Не скажет ли Учитель, кто была Дездемона, виденная мною в видении и такая близкая мне, которую казнили?

– Сама. Имя Дездемона – символ, ибо связано с воспоминанием о неправой клевете.

– Можно знать национальность?

– Помнишь, видела во сне – макарены [953] , в Германии.

– Кто был король?

– Не король, но герцог тирольский.

– Мне казалось, что он был моим родственником и врагом.