Наталья Ковалева - Елена Рерих. Путь к Посвящению

Следует отметить при этом, что как бы ни был занят Учитель неотложными делами, Он всегда незамедлительно приходил на помощь любимой ученице в трудных и опасных ситуациях, причем Его помощь проявлялась из Тонкого мира.

Возвращение

Пребывание в Санта-Фе для Елены Ивановны было связано не только с отдыхом и приятными впечатлениями. Пользуясь чистой обстановкой среди природы, Учитель продолжил направлять духовный опыт своей сотрудницы на новом витке. Под Его Лучом процесс раскрытия энергетических центров у Елены Ивановны стал протекать гораздо более интенсивно. Это вызвало неизбежные осложнения со здоровьем: хоть в то время Рерихи находились в относительно чистой обстановке, на природе, но разница между вибрациями открывающихся центров и психической атмосферой окружающего пространства тяжело сказывалась на состоянии организма.

Конечно, углубление духовного опыта несло в себе не только позитивные переживания: обратной стороной активизации энергетических центров всегда были периоды резкого ухудшения самочувствия.

Год спустя, записывая в своем дневнике все интересные подробности из жизни Рерихов, Зинаида Фосдик писала, что «в Санта-Фе Елена Ивановна временами очень плохо себя чувствовала из-за начала Огненного Опыта: опухали локти, во всем теле чувствовалась тяжесть, и временами приходилось лежать, чтобы не усугублять положения» [371] .

Значительное психофизиологическое напряжение, связанное со сложными энергетическими процессами, происходившими в организме Е.И. Рерих во время Огненного Опыта, усугублялось домашней работой, которую она выполняла. Материальное положение Рерихов в то время не позволяло им нанять прислугу, и большую часть домашней работы взяла на себя Елена Ивановна. Она продолжала эту работу и во время трудного и опасного опыта восприятия высших духовных энергий, посылаемых Учителем, и открытия чакр.

В Санта-Фе Елене Ивановне приходилось особенно много работать по дому: она и готовила, и топила печи. Никто из мужчин не предлагал ей помочь, что вызывало у нее естественное чувство обиды. В семье Рерихов всегда царила обстановка взаимной любви, абсолютного доверия и понимания. Но тем не менее муж и сыновья, далекие от хлопот по дому, как подавляющее большинство мужчин, не всегда догадывались помогать Елене Ивановне с домашней работой. А она при своей природной деликатности и скромности, вместо того чтобы прямо предложить им разделить с ней домашнюю работу, предпочитала тащить на себе весь груз бытовых проблем в одиночку. Но в душе она, видимо, обижалась на недостаток внимания к ней со стороны домашних. З. Фосдик приводит в своем дневнике случай, о котором рассказала ей Елена Ивановна уже год спустя после их поездки в Санта-Фе. Как-то раз муж и сыновья ушли гулять, а вернувшись, сказали ей: «Мама, а мы видели массу чудных колибри». Елена Ивановна в этот момент как раз мучилась над растапливанием печи, огонь в которой никак не хотел разгораться. Услышав про колибри, она вдруг почувствовала, что чаша ее невысказанной обиды переполнилась, – и она заплакала. Надо думать, мужчины сделали вывод из этого случая, и больше Елене Ивановне не приходилось обижаться на отсутствие своевременной помощи в работе по дому. А поскольку в семье Рерихов всегда находилось место юмору, после этого случая, как писала Зинаида Григорьевна, домашние какое-то время в шутку называли Елену Ивановну «колибри» [372] .

Учитель просил свою ученицу не огорчаться трудными жизненными обстоятельствами и не держать в душе чувства обиды из-за всех этих проблем и невзгод. На сеансе 19 августа Елена Ивановна получила сообщение от Учителя: «Урусвати, знай, мы ведем тебя к вершинам Тибета – без средств ехать нельзя, накопляем ваши возможности. Не препятствуй обидами. В этой жизни без сказки тебе надлежит побывать у нас в Тибете, потом учить в России – свидетельствую это теми счастливыми явлениями в Америке. <���…> Теперь вы под моим постоянным сознанием. Лишь потом поймете, как мягко и любовно стремлюсь ускорить ваш путь в явленную вам сферу деятельности. <���…> Люмоу окончит в три года образование. Скор ваш путь. Блаватской пришлось идти дoльше и много труднее. <���…> Мои родные, у вас все идет быстро и хорошо» [373] .

Рерихи пробыли в Санта-Фе до 15 октября 1921 года. Когда пришло время уезжать, Учитель сообщил им лучший срок для отъезда: «Умей уехать до среды».

В Нью-Йорк они возвращались с остановкой в Чикаго, где у Николая Константиновича были дела, связанные с его выставкой и культурной работой.

26 октября семья Рерихов уже была дома, в Нью-Йорке.

На первом же после приезда сеансе Рерихи получили сообщение от Учителя Ракоци на английском языке: «Брат Николай Рерих, огромный успех Вашего дела великолепной сияющей аурой освещает Вашу голову» [374] .

Сразу же после возвращения из Санта-Фе Елена Ивановна активно включилась в работу по организации школы, тем более что об этом ее просил сам Мастер. «Чистые явления творят чудо. Явил вам счастливую, явленную русскую школу. Сумейте любить Мое дело. Ты можешь помогать стрелами. Ты помогаешь Мне. <���…> Дам работу в школе. Помоги очистить устарелые стены. Помоги явить подобающий лик помещения» [375] , – призывает Он ее на одном из сеансов. Организация школы Объединенных искусств и борьба за ее развитие и процветание стали первым и, пожалуй, самым главным направлением деятельности Рерихов этого периода – вплоть до их отъезда из США в 1923 году.

Следует осветить и еще одну сторону жизни Елены Ивановны в США – а именно ее материнские заботы о повзрослевших сыновьях, ставших студентами. Свойственные Елене Ивановне сердечность, доброта и нежность, конечно, не могли не проявляться с особой силой в ее отношении к детям.

З.Г. Фосдик в своем дневнике называла Елену Ивановну замечательнейшей, мудрейшей матерью и, несомненно, была права в этом. Елена Ивановна, как и Николай Константинович, всегда поддерживала сыновей в их студенческие годы, ободряла их, вникала во все проблемы, которые вставали перед юношами – от мелких и повседневных до значительных, имеющих мировоззренческое значение. Благодаря дару ясновидения она всегда знала, что` будет лучше для сыновей в тех или иных обстоятельствах, но, давая им советы, никогда не стремилась на чем-то настаивать или диктовать им свою волю.

Зинаида Фосдик считала, что младшего сына, Святослава, Елена Ивановна любила особенно сильно. Вполне возможно, что так оно и было, т. к., согласно сообщениям Учителя, в прошлых жизнях Елены Ивановны Святослав очень часто был ее сыном, включая ее последнее воплощение в качестве рязанской помещицы. Это, конечно, должно было сформировать особо прочные кармические связи между нею и сыном, идущие из прошлых воплощений. Но как бы то ни было, любовь, забота и нежность Елены Ивановны всегда поровну доставались обоим юношам.