Коллектив авторов - И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене
- Название:И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АО ВИТА-ЦЕНТР
- Год:1992
- Город:Москва
- ISBN:5-86606-004-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Коллектив авторов - И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене краткое содержание
И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Конечно, спасибо и за это… — говорите вы. — Кто бы мог подумать, что мы с вами доживём до такого… И все же, все это вряд ли имеет отношение к религии. Просто распались старые тоталитарные скрепы. Колоссально возрос разгул преступности. Государство растерялось. Хочет при помощи церкви установить хоть какие‑то моральные нормы. Обратите внимание — никто, даже иерархи, выступающие по телевизору, никогда, ни разу не проповедуют Христа, Бога, не говорят о самой сути того, что мы знаем, во что верим. Сладенькие пейзажики с церквами, что продают на Старом Арбате, — вот и вся «духовность». Должен сказать, даже и это может кончиться в любую минуту. Нужно спешить! Нести людям подлинное слово Христа, а не какой‑то духовный эрзац для бедных.
Наступает 1990 год.
По телевидению, по радио, на стадионах, во множестве аудиторий звучит ваш голос. Газеты и журналы публикуют ваши статьи. Ваша проповедь доносится до миллионов людей.
Обычно я не хожу на ваши выступления. И не только потому, что занят, написал повесть, затеваю новую вещь, связанную с теми путешествиями, о которых мы говорили.
Я почти не бываю на этих выступлениях, так как физически чувствую атмосферу идолопоклонения, которую создаёт вокруг вас восторженная публика. Вера — дело глубоко личного духовного опыта.
Массовое, повальное увлечение религией — всего лишь увлечение, мода. Кроме того, у толпы есть свойство, воздвигнув кумира, через некоторое время его свергать…
А вы, вроде ничего этого не замечая, с чистым сердцем продолжаете свою проповедь.
Как‑то вечером подъезжаю к клубу на Волхонке. Вы появляетесь, окружённый людьми. И здесь, на улице, они все задают вопросы, спрашивают, когда можно приехать в храм креститься.
Наконец вы садитесь в машину, и мы едем.
— Полковник, вы не хотите мне что‑то сказать?
— Нет.
— Не лукавьте. Я уже давно чувствую, назрело. Говорите!
— Ох, батюшка, может быть, я не прав, но мне кажется, что все эти люди превращают вас в суперзвезду. Поверьте, во мне говорит не ревность. В некоторых своих статьях вы начали повторяться. А каждое ваше выступление, по–моему, должно быть событием.
— Володенька, вы совершенно правы. Но войдите и в моё положение. Столько лет я молчал! А теперь, подобно сеятелю из притчи, получил уникальную возможность разбрасывать семена. Да, большая часть из них упадёт на каменистую почву, всходов не будет. Думаете, я не вижу, какая каша в головах у людей? Но если после моего выступления пробудится хоть несколько человек, пусть даже один, разве этого мало? Знаете, такое ощущение, что вскоре все это кончится, по крайней мере для меня.
— С чего это вы взяли?
В ответ — молчание.
— Между прочим, на днях встречаюсь с писателями в Доме литераторов. Приходите!
И вот я сижу в переполненном зале, смотрю на освещённую сцену, где вы, прочитав лекцию, с микрофоном в руке отвечаете на вопросы. Им несть числа. Вы вдохновенно отвечаете на них, пока не разворачиваете очередную записку.
— Ага! Вот она! Ну как же! Я давно её ждал. Даже здесь не обошлось без неё. «Что делаете вы, еврей, в нашей православной церкви?» — вот что тут написано…
Отец Александр, Александр Владимирович, Саша! Вы спокойно рассказываете аудитории, что для христианства «нет ни иудея, ни эллина», а у меня сжимается сердце. Как же я мог укорять вас, когда каждое ваше выступление в этой обстановке — это ещё и акт личного мужества… «Господи! Сохрани и спаси батюшку моего, отца Александра!»
Весной и летом вы совершаете две поездки в Италию. После одной из них встречаю вас в аэропорту Шереметьево, заранее радуясь, что вам удалось отдохнуть.
Вы появляетесь из‑за стойки таможенного контроля неузнаваемым. Постаревший. Какой‑то низенький. Под глазами мешки.
— Что случилось, батюшка?
— Никогда больше не буду ездить за границу. Во–первых, дорого. Я не имею права тратить на себя такие деньги. А во-вторых, суета сует. В конце концов всё, что я видел, я уже знал по книгам и кинофильмам. Лучше бы поработал дома, до сих пор словарь не отшлифован. А как ваши дела? Двинулся новый роман?
— Двинулся.
— Слава Богу! Купил вам в Риме ваши любимые авторучки с чёрной пастой. Пишите. Специально приеду на днях послушать.
31 июля 1990 года. Если б я знал, что мы видимся в самый последний раз, что осталось ровно сорок суток…
В тот день я с утра уезжаю по делам, а когда возвращаюсь домой, слышу ваш голос. Вы с Жанной обедаете на кухне, о чём-то разговариваете, смеётесь.
— Что это вы тут обсуждаете?
— Вас, Полковник! Куда это вы запропастились? Есть просьба. Мне нужно съездить в Строгино, исповедать и причастить одну больную. А потом, если не против, вернёмся к вам, и я послушаю, что вы там накарябали.
— Поехали.
— Сначала перекусите. Вы же голодный.
В Строгино мы задерживаемся. Больную долго умывают, переодевают, перестилают ей постель.
Ждём ка кухне.
— Полковник, некоторое время тому назад я переслал рукопись вашего романа в Англию. Вдруг его там переведут!
— Кому? Куда?
— А это не ваше дело. Ваше дело — творить. Жанна говорила, собираетесь в Коктебель. В Дом творчества?
— Да. Если дадут путёвку.
— Эх, Полковник! Если бы я так бездарно не провёл отпуск в Италии, набился бы поехать с вами. Устроился бы где‑нибудь рядом…
— Замечательно! А может, получится? Неужели не вырветесь дней на десять? Мы должны ехать в самом конце августа. Давайте куплю и вам билет!
— Куда там! Я ведь ещё затеял строительство крестильни при храме. Уезжая, оставил поручения вроде бы самым надёжным людям. Ничего не сделано, ничего. Пришлось впрягаться.
— А что с выходом ваших книг в Союзе?
— Масса предложений. А в результате пока что ноль. У кого бумаги нет, у кого — типографии. Одни благие намерения. Словарь окончил. С его изданием тоже сплошной туман.
Наконец больная подготовлена. Вы уходите в её комнату. Я остаюсь один. У меня ещё есть время придумать, как уговорить вас все‑таки поехать с нами. Может быть, если бы я нашёл слова, доводы, доказательства и сумел убедить вас в необходимости этой поездки, ничего бы не случилось?
Не знаю. Во всяком случае чувство вины безмерно. И ему нет исхода.
На обратном пути вы просите остановиться возле булочной.
— Зачем, батюшка?
— У вас дома нет хлеба.
Выходите из магазина ещё и с тортом.
— Вот. Повезло. Шоколадно–вафельный.
Сидим на кухне за чаем с тортом. Вы, словно оттаяв, увлекательно рассказываете об Адриатическом море, о меч–рыбе и других чудесах тамошнего подводного мира. Затем я читаю вам первые страницы нового романа.
— И это всё, что вы написали? Полковник, над прошлым романом вы работали семь лет. Чудовищно долго. Сколько же времени потребует этот? У вас ведь все продумано, все вместе обсуждали, я вас благословил. В чём дело?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: