Екатерина Мишаненкова - Людмила Гурченко

Николай Еременко, ее партнер по «Красному и черному» вспоминал: «.Могу только сказать, что было очень весело. И очень интересно. Каждую секунду от нее можно было чего-то ожидать — любой импровизации, шутки, озорства какого-нибудь. Играли что угодно, только не Стендаля — это я знаю точно. И не Матильду де ла Моль. Играли, скорее, — водевиль. Если сравнивать с тем, что делала в этой роли Белохвостикова, — небо и земля. Там строгий, заданный режиссером рисунок. Тут — полная стихия, ничем не ограниченная. Но было интересно. А с точки зрения профессии — и полезно. Поэтому я охотно принимал эту игру и был даже ей рад. Хотя нам было уже совсем не до светских манер стендалевских героев.»

Ну а вскоре и в кино наметился прогресс. Режиссер Адольф Бергункер пригласил Людмилу Гурченко в свой фильм «Дорога на Рюбецаль» на роль Шуры Соловьевой. Роль была небольшой, всего два эпизода, да и фильм давно уже забыт — он ничем особо не выделялся из череды прочих картин о войне. Но Людмилу Гурченко там заметили и запомнили довольно многие. Потому что в этих двух эпизодах она сыграла целую судьбу, печальную и трагическую.

Людмила Гурченко сыграла роль на одном дыхании. И это не преувеличение — из театра у нее была командировка в Ленинград на съемки сроком на пять дней, но она отыграла все за один день и вечером уже отправилась назад. Кстати, сильно потеряв при этом в деньгах, но разве деньги для нее могли быть важны, когда речь шла о вдохновении, о том, чтобы не сыграть роль, а по-настоящему прожить ее! Длинную сложную сцену с монологом сняли одним куском, не разбивая на эпизоды. Гурченко на этом в итоге почти ничего не заработала, но домой приехала такой счастливой, какой давно уже не была. Наконец-то она вновь смогла ощутить себя настоящей актрисой.

А летом 1971 года, когда появились критические отзывы на фильм, произошло то, чего она так долго ждала, — журнал «Советский экран» после многолетнего молчания снова написал о ней. Пусть несколько слов, но зато каких: «Велика ли роль, если отпущено актрисе всего два эпизода? Гурченко сумела многое сказать и рассказать о «такой войне» за эти несколько минут на экране. В двух сценах она нашла возможность достоверно и точно развернуть целый характер — от низшей границы отчаяния до взлета благородства и решимости. Такая актерская щедрость и убедительность о многом говорят. Во всяком случае, с обидной повторяемостью «голубой певицы» для Людмилы Гурченко, я уверен, покончено». И журналист оказался прав. Главных ролей ей, конечно, еще пришлось подождать, но без работы Людмила Гурченко с тех пор больше не сидела.

Теперь роль следовала за ролью, телефон уже не молчал, и иногда Людмила Гурченко, наоборот, поглядывала на него со страхом — вдруг опять зазвонит, опять что-то предложат, а работы и так по горло.

Правда, работа-то была, а вот Роли с большой буквы, в которой можно было бы развернуться в полную силу, показать все, на что способна, не было. Гурченко стала актрисой второго плана, и вырваться на первый никак не получалось. Режиссеры приглашали ее на пробы для главных ролей, смотрели и отказывали. Почему? Кто знает. Может, опасались чего-то, а может быть, просто так складывались обстоятельства, что они находили кого-то более подходящего, на их взгляд. Ведь это для нас сейчас Людмила Гурченко — это звезда, примадонна, колосс советского кино, а для них она была интересной, но не слишком удачливой и не слишком знаменитой актрисой, из тех, что хорошо смотрятся в характерных ролях второго плана.

Но она больше не собиралась унывать. Будет и главная роль, но надо не мечтать о ней, а работать, показывать себя. И она играла героиню за героиней, судьбу за судьбой. И все они были совершенно разными. Кокетливая мадам Ниниш в «Табачном капитане» пела и танцевала, покачивая хорошенькой головкой, — легкая, изящная, не обремененная заботами. Коварная Юлия Джули в «Тени» тоже пела и танцевала, но как мало общего было у этой циничной и несчастной интриганки с беззаботной мадам Ниниш. Скупая сварливая Клавдия в «Детях Ванюшина» — это уже и вовсе словно не Людмила Гурченко, — никто прежде не видел ее с таким суровым безэмоциональным лицом и сухим взглядом.

Но пожалуй, самой запоминающейся для нее самой в тот период стала роль Глафиры в фильме Владимира Фетина по роману Каверина «Открытая книга». Сам фильм не слишком удался, несмотря на блистательный актерский состав, но Людмила Гурченко так выстроила свою роль, что та стала самой запоминающейся во всей картине. Но скольких сил ей это стоило. Ведь пришлось короткими эпизодами показать целую жизнь героини, променявшей любовь на богатство, но так и не обретшей счастья. А сыграв трагический финал — увидев, во что она превратилась и поняв, что ничего уже не изменить, Глафира кончает с собой, — она пришла домой в таком состоянии, что родители чуть «скорую» не вызвали.

И вот наконец настал час и для главной роли. Роли с той самой большой буквы, перевернувшей ее жизнь и сделавшей Людмилу Гурченко уже не звездочкой-однодневкой, а самой настоящей звездой.

А началось все как-то несерьезно. Весной 1973 года второй режиссер с «Ленфильма» Геннадий Беглов заскочил к ней за кулисы Театра киноактера, где она все еще играла в спектакле «Дурочка», и спросил, не хочет ли она сыграть главную роль в фильме о любви. Она, конечно же, хотела — в общем-то она хотела любую роль, а главную, да еще и о любви — тут даже спрашивать нечего. На следующий день он вручил ей сценарий фильма «Старые стены» и предупредил, что пробы завтра.

Первые десять страниц Гурченко пролистала спокойно и уверенно: курортный роман, белый танец, таинственная и очень состоятельная дама, «не ищите меня». все как под нее написано. Но с одиннадцатой началось что-то странное — завод, производственное совещание, «выполнение плана по фактически реализованной продукции». Что это? Перечитав еще раз, она поняла — ей предлагают роль директора завода.

Она всегда любила эксперименты, но подобная несуразица не укладывалась у нее в голове. И режиссеру Виктору Трегубовичу она сказала без обиняков: «Вы простите меня великодушно, товарищ режиссер, но я это играть не могу. Для всех это будет прекрасным поводом посмеяться. Представьте себе: моя фамилия тире директор. Представили. И можно получить приз „армянского радио за самый короткий анекдот».

Режиссер долго смеялся, но мнения своего не изменил, даже наоборот, одобрительно сказал, что сомнения — это хорошо, ему это нравится. И Людмилу Гурченко стали готовить к пробам. Переодели в строгий костюм, сделали гладкую прическу и вручили текст — диалог о заводских делах, хороший, серьезный, но абсолютно чуждый ей и всем ролям, которые она прежде играла. И она пыталась понять, есть ли в этой роли хоть что-то ее, понятное и близкое?