Роман Трахтенберг - Лучшее (сборник)

— А что за идея?

— Я устрою тебе встречу с одним человеком. Это начальник нашей службы государственной безопасности. Он может все, если захочет. Объяснишь ему свою ситуацию и попросишь помочь. Завтра он тебя примет. Только лишнего там не болтай.

Объяснять мне ничего не пришлось. Мистер Халед был осведомлен, казалось, обо всем на свете. Невысокого роста, плотный, подтянутый, неприметный, обычно, но аккуратно одетый, неопределенного среднего возраста мужчина с ничего не выражающими глазами — как же они все похожи. Он предложил мне чаю и разрешил курить.

— Что вы думаете о Нубии, мистер Эб? — как бы невзначай спросил он.

— Отличная страна, — ничуть не слукавил я. — Мне здесь очень нравится… не настолько, конечно, чтобы остаться на всю жизнь… но я бы с удовольствием приезжал сюда на отдых.

Мы поговорили о море, людях, традициях…

— У вас ведь дома хорошая работа? Я слышал, вы артист, и очень популярный. Не могу понять только, каким образом вы оказались здесь, и почему «отдыхаете» так долго, — поинтересовался мистер Халед.

Я вкратце изложил ему всю историю и добавил, что не в моих привычках сдаваться и просить о помощи, и что из любых ситуаций я стараюсь выходить победителем и уповаю только на себя. Такой я человек.

— Еще недавно я стоял без денег в чужой стране, не понимая ни слова. И вот я известный дайвмастер с сотней друзей и при деньгах, с которыми даже не стыдно теперь вернуться домой…

— Здорово ты проучил своего приятеля. С бедуинами-то. Это же был тот самый, из-за которого все произошло? — ухмыльнулся мистер Халед. — А ведь он недурно придумал… и это, пожалуй, для тебя выход.

— Что вы имеете в виду? — не понял я.

— Наш Премьер действительно учился в России, только не в Патриса Лумумба, а в Академии Генерального штаба. Он, кстати, будет здесь на днях. Для него готовят большую концертную программу. Выступить не хочешь? Могу устроить.

— Боюсь, что моего английского не хватит, — засомневался я, — да и жанр у меня, похоже, не для местного менталитета.

— С переводчиком никаких проблем не будет, — успокоил мистер Халед, — а вот по поводу текста надо бы уточнить. Ты ведь рассказываешь веселые истории, не так ли? Они, говорят, очень смешные, но некоторые не очень приличные. Так вот, страна у нас, как ты знаешь, мусульманская, и, соответственно, мы не затрагиваем некоторых тем, как-то: супружеская неверность, шутки, оскорбляющие достоинство мужчины, унижающие женщину, высмеивающие семью и труд, религиозного плана… с социально-политическими поосторожнее, а лучше вообще не трогать. Ну, про военных, сам понимаешь, медицинские будут не в тему… и никаких, естественно, ругательств и пошлых намеков.

— А что, если я буду рассказывать о нас — о русских и вреде пьянства, скажем? — предложил я.

— Пожалуй, подойдет, — согласился мистер Халед, — принесешь текст, я посмотрю. Только не тяни, времени у нас мало.

— О гонораре мы поговорим потом? — немного обнаглев и снова почувствовав себя звездой, типа, пошутил я.

— Сколько тебе обычно платят за выступление перед руководителями суверенных государств? — спросил он язвительно.

— Да нисколько. Я, если честно, перед ними ни разу еще не выступал, — сознался я.

— Ни разу не выступал, а все сам знаешь, — типа, пошутил в ответ мистер Халед, — именно «нисколько». Домой, говоришь, хочешь?

Писать по-английски я не умел, поэтому привлек к подготовке своих иностранных друзей. Два вечера допоздна я рассказывал им на крыше анекдоты, а они их записывали. Каждые две-три минуты наш отель просто взрывался от хохота. Ребята даже не подозревали, что в мире существует столько смешных историй. Это была моя самая забавная и веселая в жизни подготовка к выступлению. Когда сценарий и текст были полностью готовы, я сдал их на цензуру. «Смешно, — подтвердил мистер Халед, — здесь вот подправь и готовься. Но помни, от текста ни на шаг. Отвечаешь за это головой».

Вот и пригодились, наконец, сценические костюмы. Я достал заброшенный под шкаф гардероб, тщательно отобрал все необходимое и привел в порядок с помощью щетки, утюга и англичанки Джейн. Вещи успели здорово запылиться и помяться, пока я покорял подводный мир. Выяснилось, что за это время я немного похудел и раздался в плечах, или просто отвык от фрака. Я вышел в холл — народ зааплодировал, я поклонился. Первым в очередь сфотографироваться со мной записался Али. Я решил, что друзьям, пожалуй, позволю это сделать с собой бесплатно.

— Это можно, — уверил он, протягивая мне стакан чистого выжатого лимонного сока.

Я выпил залпом, меня передернуло, но сразу действительно полегчало.

— Спасибо, Али, — поблагодарил его я, утирая накатившую слезу. — Я выгляжу теперь достаточно несчастным, чтобы отправить меня домой?

Точно в восемнадцать ноль-ноль за мной заехал черный автомобиль и отвез меня в порт. Его территория несколькими периметрами была оцеплена военными и полицией. Пару раз меня тщательно проверили на наличие оружия и взрывчатки, затем посадили на катер, который прямиком направился к роскошной яхте, сверкавшей огнями на горизонте.

На борту меня еще раз досмотрели и «под конвоем» проводили в помещение, отведенное под гримерку. Эти сорок минут ожидания показались вечностью и эмоционально походили на яркую форму невроза, лишь тонко граничащую с настоящим буйным психозом. Больше всего волновало то, что я ни разу не видел площадку своего предстоящего выступления и не знал в лицо пригласившего меня премьера. Это не давало мне возможности заранее продумать правильную мизансцену. Экспромт — дело хорошее… когда не особо чем рискуешь. Вскоре за мной пришли. «Нельзя приближаться к гостям, поворачиваться к ним спиной, падать ниц и целовать руки», — проинструктировал меня офицер.

Мой выход был сразу после танца живота. На ватных ногах в полуобморочном состоянии я оказался в роскошной зале. Сцены как таковой не было, действо проходило просто на свободном от столов месте. «Работаю, как в ресторане», — моментально подсказал профессиональный опыт.

— Добрый вечер! Добрый вечер, дамы и господа… — начал я и сразу же осекся.

В зале были только мужчины.

— В смысле, только господа! — поправился я, продолжая незаметно осматриваться, изучая обстановку и прикидывая «кто есть кто».

Господа были одеты в элегантные европейские костюмы и ужинали. Прямо передо мной по центру располагалась небольшая группа из шести человек, позади которых стояли как на посту официанты и склонились переводчики. «Главное — здесь», — понял я и начал работать туда.

Первые гэки не вызвали абсолютно никакой реакции. Надо было как-то привлечь внимание зала, и я начал вставлять в монолог известные мне арабские слова и фразы, как будто бы сам пытаюсь объяснить собравшимся только что сказанное мною по-русски. Народ перестал жевать и затих. Большой мужчина в центре главного стола вдруг поднял на меня глаза, заулыбался и одобрительно заурчал. Зал тут же подхватил инициативу. «Так вот ты кто, оказывается, господин премьер-министр. Приятно познакомиться» — подумал я и, воодушевленный успехом, поддал жару. Так как переводчиков было мало, текст передавался шепотом, волной из уст в уста, это требовало времени. Закончив очередной анекдот, я брал паузу и ждал, пока он разнесется по всему залу. Сигналом к следующему служили аплодисменты. Все шло пока отлично, и я немного успокоился и расслабился. Размышляя о том, что мой внешний вид — цилиндр и смокинг — как нельзя лучше вписывается в гламурный интерьер первой яхты страны, и что точно теперь представляю, как бы выглядело мое выступление перед стадом жирафов, я наблюдал за реакцией зрителей.