Анатолий Терещенко - Командир Разведгруппы. За линией фронта
- Название:Командир Разведгруппы. За линией фронта
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Яуза, Эксмо
- Год:2013
- ISBN:978-5-699-6156
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Анатолий Терещенко - Командир Разведгруппы. За линией фронта краткое содержание
Командир Разведгруппы. За линией фронта - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После приказа Ежова от 30 июля 1937 года за № 00447 начали действовать так называемые «тройки». Этот его, опять же, кровавый раструб политической мясорубки, другой образ трудно найти, стал поставлять, а ножи репрессий перемалывать судьбы и жизни зачастую невиновных людей. Из-за масштабов той кровавой лужи Ежова, которая растеклась по огромной стране, снова переполошились вожди в Кремле — явно перегнул «дурак палку», как скажет потом один из приближенных к Сталину. Чтобы что-то создать для страны полезное, надо кем-то быть. А что мог создать Ежов с неполным начальным образованием и натурой холуя, слуги, пресмыкающегося.
Авторитет органов госбезопасности, авторитет страны на международной арене был подмочен. Результатом репрессий стал процесс невозвращения на вероятную Голгофу в Москву не одного десятка сотрудников политической и военной разведки.
Слово Святогорову:
«Нужно сказать, что обстановка в стране того периода была жуткой. Многие жили в атмосфере ожидания ареста — вокруг сплошная „посадка“… С нашего завода „черный воронок“ каждый день кого-то увозил. Эта серая машина работала, как челнок: завод — тюрьма, тюрьма — завод. Я тоже боялся за себя. По молодости мы были смелые на колючие слова, тем более в компании сверстников, живя в общежитии.
Мне повезло: как только я женился, сразу же выселился из общежития, а там ребята немного позже здорово „залетели“.
Культ Сталина не столько он создал, сколько его создавали сами люди с подачи, конечно, властей. На собраниях рабочих коллективов была такая практика: при упоминании в докладе слова „Сталин“ — собравшиеся вставали и минут пять аплодировали вождю. Такая практика была заведена.
Я ещё раз отмечаю — молодежь воспринимала эту форму низкопоклонства нередко скептически. Иногда она принимала очертания протеста. У нас в общежитии висел большой портрет Сталина. Однажды при выходе ребят из столовой один из молодых рабочих запустил в „икону“ мякишем хлеба, скатанного в шарик. К вечеру вся компания была арестована.
Если бы я был с коллегами, то тоже оказался бы на нарах, и конечно, я бы не стал разведчиком».
Как писал в своей книге «Сталин и разведка» известный исследователь истории отечественных разведывательных органов И. А. Дамаскин, разведчики, находившиеся в длительных командировках за рубежом, зачастую были плохо осведомлены об арестах их коллег и друзей и расправах над ними. Доходившая до них информация в большинстве случаев носила неправильный характер, оправдывающий необходимость арестов «врагов народа».
Сейчас это трудно себе представить, но в те времена многие верили, что арестовывают истинных врагов и шпионов, и удивлялись, каким образом тем удавалось так долго носить маску преданных Родине людей. Невиновных — не арестовывают, нет дыма без огня, — крутились подобные заключения в головах тех, кто скоро становились в положение подобных жертв.
Другие полагали, что арестовывают так для профилактики за действительно имевшие место дисциплинарные или служебные нарушения. Подержат их в КПЗ и следственных изоляторах, попугают и отпустят.
А из резидентур в это время поодиночке «вытаскивали» людей, и те покорно отправлялись на Родину, где их ожидали «приёмы без почестей» с выбиванием признания в принадлежности к шпионской деятельности.
Некоторые — вполне обоснованно — считали себя честными и порядочными людьми, которых вообще не должна коснуться никакая кара, никакие репрессии. Другие полагали — так же обоснованно, — что они оправдаются, какие бы несправедливые обвинения им ни предъявляли. Иные просто полагались на судьбу, мол, она справедливо отреагирует на всякие обвинения.
Для всех них честь советского человека и разведчика была превыше всего. Слова Маяковского: «Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза!» были не пустым звуком, и люди даже помыслить не могли о том, чтобы не явиться домой — на Родину, по вызову, что бы их ни ожидало.
Таких людей, опытных и преданных власти, было подавляющее большинство. Это были честные солдаты сложного разведывательного уже не ремесла, а искусства, длительное время, говоря образно, ходившие по лезвию ножа в своей профессии.
Ещё одна категория зарубежных сотрудников относилась к тем, кто боялся за судьбу своих семей. А бояться было чего.
Дело в том, что ещё в 1929 году был принят «Закон о невозвращенцах». Впоследствии он был включен в Уголовный кодекс Советского государства. Им предусматривалась ответственность членов семей невозвращенцев. Совершеннолетние близкие родственники, проживавшие вместе с этими лицами, подлежали высылке в отдаленные районы Сибири на так называемое «трудовое перевоспитание».
В 1938 году, по инициативе Сталина, было принято секретное дополнение к закону, согласно которому невозвращение и бегство военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов приравнивалось к измене Родине, а поэтому соответственно были усилены кары для их родственников.
Известный разведчик Василий Михайлович Зарубин вспоминал, как на одном из совещаний Берия поднял его и безапелляционно заявил:
«Так, расскажите-ка о ваших связях с фашистской разведкой».
Зарубин сначала опешил, стены поплыли перед глазами, кровь ударила в голову и обожгла сердце, потом известный разведчик, обожаемый Сталиным, обуздал свои нервы и достойно ответил Берии, — кстати, в довольно-таки резкой форме. Он в категорической форме отверг подобные обвинения. Как ни странно, Берия оставил этот разговор без последствий, наверное, знал отношение к нему и его жене вождя. Но Берия в тот момент «нагнал страху» на всех присутствующих на совещании чекистов.
Внутренние потери, т. е. на Родине, среди разведчиков были ощутимыми. Из общего числа сотрудников внешней разведки в Центре и резидентурах в 450 человек было репрессировано 275.
Эти слова, как говорится, в назидание потомкам.
Но вернемся к главному «дирижеру» репрессий проклятого народом «тридцать седьмого».
К середине 1938 года Ежов выполнил свою миссию. Первым признаком того, что его карьера подошла к концу, стало назначение в апреле 1938 года наркомом водного транспорта (пока что по совместительству).
В августе того же года первым заместителем Ежова по НКВД и начальником ГУГБ был назначен Л. П. Берия.
23 ноября 1938 года Сталин вызвал «кровавого карлика» к себе в кабинет и потребовал от «железного наркома» написать соответствующее заявление в Политбюро ЦК ВКП(б) об освобождении его от должности наркома внутренних дел СССР. Думается, немалую роль сыграли в принятии такого решения вождя и уже упоминаемые пасквили двух «бдительных» начальников НКВД из Ярославля и Казахстана.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: