Энтони Банко - Хью Лори: От «Дживса и Вустера» до «Доктора Хауса»

Эмма и Хью подружились, у них даже был легкий роман. Намного позже Эмма называла Хью не только «очень, очень милым», но еще и «мрачно сексуальным с отлично подвешенным угрем».

Это определение Хью порядком озадачило, и он просто ответил: «Образ ставит в тупик, не так ли? Я хочу сказать, а что, угрей подвешивают?»

Они прекрасно проводили время вместе и, даже когда роман закончился, остались близкими друзьями и коллегами. «Тогда мы и представить не могли жизнь в Голливуде. Голливуд казался далеким и невозможным, как Эльдорадо. Мы просто веселились. Наблюдать за Эммой – это все равно, что наблюдать за солнцем, ветром или другой силой природы. Ее талант уже тогда был неотвратимым. Помню, как она читала монолог – нечто вроде выступления излишне сентиментальной актрисы, получающей премию. До сих пор помню ее первые слова: «Эта премия на самом деле мне не принадлежит». Тогда мы подумали: «Эта женщина настолько одарена, что она обязательно когда-нибудь получит такую премию, может быть, даже «Оскара». Как раз в то время я познакомился со Стивеном Фраем».

Встреча Хью Лори и Стивена Фрая войдет в историю комического кино. Лори искал человека, который помог бы ему написать текст и показать номер в большом шоу драматического клуба в конце года. Хью очень хотел познакомиться с Фраем, после того как увидел пьесу «Латынь», написанную и показанную им в 1980 году.

«Впервые я увидел его на сцене, когда ему было девятнадцать. Он имел очень подходящий вид – мрачный и меланхоличный. Стивен играл старика, но и за сценой был таким же, Даже в двадцать лет он выглядел так, словно ему пятьдесят пять. Он выглядел так, словно многое повидал.

Он – единственный из всех, кого я знаю, кто со временем становится моложе. И еще он был на целый фут выше всех остальных и имел очень красивый, глубокий голос. Я подумал, что он может оказаться настоящей находкой».

Лори и Фрай встретились спустя несколько дней. «Я буквально преследовал его, – говорит Хью. – Можно сказать, что я дал ему первую работу и постоянно напоминаю ему об этом».

Фрай это тоже хорошо помнит. «Да, нас познакомила Эмма. Она сказала: «Ты должен пойти и познакомиться с этим итонским парнем Хью». Она привела меня в его комнату в Селвине, а он сидел и бренчал на гитаре. Он сказал: «Я тут пишу песню, но что-то у меня не выходит». Мы написали несколько строчек вместе, закончили песню, а потом он сказал: «А теперь давай напишем скетч». Я даже чашки чая не успел выпить, не говоря уже обо всем остальном! Такой была наша первая встреча, – продолжает Фрай, – и с этого момента я с головой ушел в наш клуб «Рампа».

Эмма сразу почувствовала, что между двумя ее друзьями происходит нечто необыкновенное. «Как только они встретились, то сразу почувствовали друг в друге что-то. Сначала Лори был поражен, встретив человека, который был выше его: рост Фрая – 6 футов 4 дюйма (192 см)».

Для Фрая, который только что пережил несколько нелегких лет, встреча с Лори стала лучшим, что только могло с ним произойти в то время, и в смысле будущей карьеры, и в смысле эмоционального состояния. «Он – мой самый настоящий лучший друг. Люди иногда называют меня человеком Ренессанса, но это не про меня, а про Хью. Он спортсмен от природы. Он одаренный музыкант. Он умный, восприимчивый, обладает природной харизмой. Иногда кажется, что в нашей паре доминирую я, но на самом деле у нас равные партнерские отношения. И мы не ревнуем друг друга. Я искренне счастлив, когда в его жизни происходит что-то хорошее».

И хотя оба с большим удовольствием и азартом писали тексты и выступали вместе, ни один из них не задумывался о возможности театральной карьеры. «Мы с Хью никогда не думали, что наша профессия может быть связана с этим бизнесом, который мы называли «шоу». Я собирался остаться здесь, носить твидовый пиджак в каком-нибудь колледже, а к тридцати годам у меня уже из носа торчали бы волосы. У Хью были более странные планы. Он хотел вступить в полицию Гонконга. Ему нравились отглаженные белые шорты, и он где-то прочитал (и в этом весь Хью!), что они очень коррумпированные. То есть нужен хороший, чистый англичанин или шотландец, как он, который поедет и со всем разберется. Ему нравилась мысль о том, как он туда приезжает, со всем разбирается, и над гонконгской полицией начинает сиять нимб неподкупности. Он видел себя этаким Серпико в роскошных шортах. Думаю, что эта идея ему по-настоящему нравилась, почти всерьез».

Хью Лори подтверждает, что у его партнера были все основания волноваться из-за его планов вступить в полицию Гонконга. «Все мы влюбляемся в образы. Лично меня всегда привлекал «Третий человек». Я видел себя Тревором Говардом, вылезающим из «лендровера», лаконичным и курящим трубку».

К счастью для мира и всех нас, ни один из троих студентов Кембриджа не воплотил свои ранние мечты в жизнь. Вместо этого они продолжали наслаждаться обществом друг друга и писали забавные скетчи и пьесы.

Учился Хью в перерывах между греблей и актерской игрой. Учеба занимала последнее место в списке его приоритетов. Он окончил колледж с весьма посредственными оценками по антропологии и археологии – самыми низкими из проходных в большинстве современных университетов. Такие оценки имеет всего восемь процентов студентов, окончивших университет.

Но Хью только пожал своими широкими плечами. Даже сегодня его куда больше огорчает поражение в гонке 1980 года и отставание на жалких пять футов, чем низкие оценки в дипломе.

Однако те, кто его знает, считают Хью очень умным человеком. Эмма Томпсон знала, что Хью не был ученым в академическом смысле слова. Но ей нравилось его нетривиальное мышление и ум, проявляющийся в самых разных аспектах жизни. И все же, думая о Лори и Фрае, она считает, что Стивен гораздо умнее и обладает абсолютно потрясающей памятью. Он никогда и ничего не забывает.

В последний год учебы в Кембридже (1980–1981) Хью избрали президентом клуба «Рампа», а его коллега и бывшая подружка Эмма стала вице-президентом. По традиции в конце года клуб показывал свое шоу в разных местах. Премьера всегда происходила в Кембридже, а потом студенты ехали в небольшое турне по стране, которое заканчивалось на Эдинбургском фестивале. В тот год они показывали свое ревю «Подвальные записи» (Cellar Tapes). Текст написали Лори и Фрай при участии Томпсон, Тони Слэттери, Пола Ширера и Пенни Дуайер. Спектакль был показан на земле предков Лори.

Фестиваль экспериментальных театров в Эдинбурге – Фриндж – был учрежден в 1947 году и сегодня считается крупнейшим художественным фестивалем мира. Он проходит в шотландской столице в течение трех недель в августе вместе с несколькими другими. Все вместе эти мероприятия называются Эдинбургским фестивалем, а Фриндж из них самый крупный и самый популярный.