Литагент «АСТ» - Пушкин и 113 женщин поэта. Все любовные связи великого повесы

29. Сегодня я тоже получил от Лизы письма от 4 по 8 числа и посылку с вязаным галстуком для дороги: письма очень нежны; я пришел из Департамента и тотчас же сел отвечать на них; до 7 часов я писал, а потом пошел к Надежде Гавриловне, но не нашел ее дома; потом катался с бароном и Анной Петровной, у которой пробыл и вечер.

30. Сегодня целый день пробыл я дома, ходил к Бегичевым, но они уже обедали, Анну Петровну я тоже не застал дома, а Софья вечером была нездорова и лежала в постели, следственно, я никого не видал. После обеда (не моего, потому что я не обедал), писал я к Лизе и получил еще письмо от нее от 17 числа. Надо отвечать Франциусу и Языкову, особенно должно первого поздравить со свадьбой.

1 декабря. Поутру я ходил в Справочное место, оттуда заходил в юнкерскую школу, где видел Дирина и брата Шепелева; в каморках все очень чисто и порядочно, но на столах не заметно следов, чтобы кто-нибудь из воспитанников чем-либо занимался. Пообедав у Пушкиных, я был на вечере у Межуева (чиновника нашего отд.), который праздновал свое обручение, или что-то на то похожее. Я немного потанцевал, ибо ни одной девушки не было, которая, по крайней мере, порядочно танцевала; одна невеста только довольно хорошо, но и то не очень: молоденькая купеческая дочка, — вот и все.

2 декабря. Навещал я поутру Наталью Васильевну и Миллеровых, обедал у Бегичевых, где Павла Ивановна больна лежит в постели, как говорят, желудочною лихорадкою; оттуда ходил я к Надежде Гавриловне, играл там с Netty и с Ададуровой (красавицей Петруши) в слова, которые должно отгадывать по последним слогам, и, наконец, был у барона. Софья Михайловна больна зубами; там был Илличевский. Вчерашней ночью выпал большой снег, и, кажется, зимний путь установился, так что мы на санях можем выехать отсюда. Около 15 числа обещает Петр Маркович выехать отсюда, — мне бы очень было это приятно.

3. Обедал я сначала с одной Софьей, а под конец обеда приехал и барон. — После обеда я проспал у Анны Петровны, а вечером дома читал «Красавицу Пертскую», один из последних романов W. Scott’а. Он, кажется, во всех сочинениях своих остается равно занимателен от соединения исторического описания с описанием нравов времени вообще, с частными лицами.

4. Я заходил в Департамент с тем, чтобы получить за два месяца следующее мне скромное, бедное мое жалование, но не было экзекутора; в отделении Шахматова не было тоже и старшего начальника, по случаю именин жены первого. Я сходил поздравить ее, и был приглашен на вечер. — Возвращаясь домой, я, к удивлению моему, нашел у себя моего столоначальника Платунова и, судя по времени дня, в слишком веселом расположении духа. Я догадался тотчас о причине сего посещения, взглянув на влажные, туманные глаза и вспомнив что я слышал про его склонность к хмельному. — Сколько я ни люблю вино, пенящееся в дружественной чаше и оживляющее беседу, согревая ум, сердце; как ни весело иногда видеть приятеля, головой которого завладел хмель, и которого язык без воли говорящего передает мысль скорее, чем они составятся в душе, — но вид пьяного просто неприятен, жалок мне. — Вечером я танцевал у Шахматова. Там были: дом Всеволодского, его побочная дочь княжна Шаховская и пр. Были еще два молодых человека, братья Атрешьевы. Танцы шли не очень хорошо за недостатком играющих на фортепиано и танцующих. Вальсируя с одною роскошной, хорошо сотворенной и молодой вдовой, которая и лицом не дурна, я заметил, что в это время можно сильно действовать на чувственность женщины, устремляя на нее свою волю. Она пришла в невольное смятение, когда мерно, сладострастно вертясь, я глядел на нее, как бы глазами желая перелить негу моих чувств: я буду делать опыты, особенно с женщинами горячего темперамента. С кн. Шаховской один из братьев глупо нежничал и ревновал меня к ней, потому что она обращалась несколько раз ко мне, и она и все прочие смеялись над ним. Мне жаль, что я не поддержал знакомства с Всеволодскими, — теперь уж поздно.

5. Поутру ходил я на второй торг имений для Петра Марковича, а остальное время дня провел я у барона и Анны Петровны. — Барон расспрашивал меня о намерении моем идти на военную службу, удивлялся ему и представлял все невыгоды его. Такие слова, а особливо любовь к спокойствию и удовольствия светской здешней жизни, сильно стали бороться с мужественным моим намерением; все выгоды здешней жизни: приятное общество, легкость занятий службы, способность к учению и расширению знаний, непринужденность и большая свобода поступков — являлись мне во всем своем блеске, между тем как трудность, опасность и неприятность военной жизни еще разительнее казались от этого сравнения. Весь вечер такие мысли, сравнение одной жизни с другой, меня тревожили; мое намерение перемены образа жизни начало колебаться, я стал жалеть, что так много говорил, и вздумал, что из Твери еще можно сюда воротиться, сделав, как будто бы я ездил на праздники в отпуск. Но возвышеннейшие чувства, желание прочной славы и достижения какой-нибудь достойной цели восторжествовали над слабой женообразной склонностью к неге и наслаждениям: я решился снова отречься от удовольствий общественной жизни, пожертвовать всем ради одной возможности достигнуть всего. — И теперь я радуюсь, что имел столько силы устоять против стольких приманок. — Оставшись здесь, я чувствую, что во мне бы заснуло желание совершенствования самого себя; я бы привык к бездействию, которое я теперь, как замечаю, уже менее тягостно мне; в мелочных, бесполезных для ума и сердца (удовольствиях?) я провел бы лучшие мои лета, а к чему я после полезен был бы с моим безнаитием и неспособностью? — Слава богу, слава богу! я теперь могу надеяться чем-нибудь быть полезным себе и человечеству! Ежели же провидению угодно будет пресечь мою безвременную жизнь, то я верю, что его премудрость устроит это к лучшему; добро, которое я мог сделать, выполнит тогда другой, достойнее меня и даже ближние мои, верно, не потерпят от того. — А смерть? — она всегда неизбежна, рано или поздно: так к чему же о ней заботиться и опасаться ее! Аминь!

6. Николин день я делал некоторые посещения, но не заставал дома; обедал у Надежды Гавриловны, а вечером заходил к моему хозяину, а после к барону. — Софья все раскаивается в нежностях ко мне и винит себя.

7. В Департаменте я узнал, что жалованья мне не назначено. Я не понимаю отчего, и если бы я остался, то должно бы было узнать почему, теперь же мне все равно. — Очень неприятно, что по сию пору не вышло из Сената переименование мое, потому что аттестаты мои теперь там, и я их получить не могу, что меня заставить взять только отпуск на 28 дней или более, пока не придет решение Сената. Через несколько дней можно мне, кажется, будет ехать отсюда с Петром Марковичем, покупка которого, по-видимому, не состоится. Нужно мне сделать некоторые покупки, а денег у меня еще нет: много хлопот на эти дни мне будет.