Франко Праттико - Перчинка (не полностью)

Неожиданно в небольшой яме за грудой камней он увидел двоих ребятишек чуть моложе себя. Они сидели обнявшись, и один из них плакал. Его-то голос и услышал Перчинка. Он, подошел и сел рядом с ними. Но они даже не посмотрели в его сторону.

- Это ваш дом? - спросил Перчинка.

Малыш, который не плакал, поднял на него глаза и кивнул.

- Ага! - прошептал он и тоже заплакал.

Конечно, Перчинка не мог знать, что значит потерять семью. Зато он очень хорошо знал, что значит потерять дом, и ему стало жалко ребят.

- Что вы тут будете делать? - сказал он. - Ночь на дворе. Скоро холодно станет.

Ребята не ответили.

Перчинка долго сидел рядом с ними, не говоря ни слова, не шевелясь, терпеливо ожидая, пока они успокоятся. Наконец он заботливо спросил:

- Хотите есть?

Ребята утвердительно кивнули, а тот, что был поменьше, шмыгнул носом.

- Ну, тогда пошли, - вставая, проговорил Перчинка. Оба мальчика без разговоров двинулись вслед за ним и скоро добрались до развалин монастыря. С тех пор ребята, так же как и Перчинка, стали их постоянными обитателями, и у мальчика впервые в жизни появились друзья. Правда, он не особенно задумывался над этим. Просто ему было приятно, что есть Винчено, который никогда не забывает натаскать из соседнего хлева свежей соломы для постелей, и есть Чиро, всегда готовый отправиться с ним на поиски чего-нибудь съестного. А сам он казался обоим своим маленьким товарищам каким-то необыкновенным, почти взрослым. Рядом с ним они ничего не боялись. Поэтому не было ничего удивительного в том, что он постоянно о них заботился, а им и в голову не приходило в чем-нибудь его ослушаться. Скоро они тоже научились играть в карты и просиживали за ними долгие вечера, совсем как взрослые в кабачке-бильярдной Аньелло, в котором ребята бывали в те далекие времена, когда еще не было воздушных тревог.

Глава III

ОБЛАВА

В тюрьме, в своей камере, Марио ни разу так хорошо не высыпался. А там и койка была, конечно, гораздо удобнее, чем эта жалкая охапка соломы, великодушно предложенная ему Перчинкой, да и стены в Поджореале были не такие сырые, как здесь, в покинутом монастыре. Словом, отдохнул он на славу. Вот что значит очутиться на свободе!

Марио с наслаждением потянулся. В этот момент ему на лицо упал луч солнца, пробившийся сквозь щель в потолке. На его часах было без четверти шесть. Он чувствовал голод и жажду, но отдохнувшее тело снова стало послушным и сильным. В развалинах монастыря не слышно было ни малейшего шума.

"Ребята еще спят, - подумал он. - А может быть, отправились за чем-нибудь на улицу".

Ему очень хотелось умыться, но он не знал, где здесь можно достать воды.

В этот момент вошел Чиро и молча ему улыбнулся.

- Здорово! - весело воскликнул Марио.

- Здорово! - в тон ему отозвался мальчик.

Чиро был маленький крепыш. Казалось, он не ходил, а катился, словно шарик. Его смешную мордочку так густо усеяли веснушки, что на него нельзя было смотреть без улыбки.

- Как бы чего-нибудь поесть? - продолжал Марио. - Да и умыться заодно.

Несколько секунд Чиро молча с любопытством смотрел на нового знакомого. Ранний луч солнца, игравший на полу, оживлял комнату.

- Если хочешь есть, - пойдем, - ответил мальчик. Вопрос об умывании был ему явно не по душе, и он пропустил его мимо ушей. Марио в последний раз сладко потянулся и с вожделением подумал о хорошей бане. Он уже забыл, когда мылся в последний раз.

В подземном зале, где его принимали накануне, над маленьким костром висел котелок, вокруг которого хлопотали Перчинка и Винченцо. Сырые коряги так отчаянно дымили, что Марио чуть не задохнулся. Ребята обливались слезами.

- Что за чертовщину вы тут творите? - спросил Марио.

Мальчики подняли на него слезящиеся глаза.

- Молоко, - ответил Винченцо.

- Молоко? - воскликнул пораженный Марио.

В те времена стакан молока считался целым состоянием. Где же эти пройдохи ухитрились его раздобыть? Перчинка все объяснил.

- Это Винченцо, - сказал он. - Сегодня утром он был в деревне, ну и... одолжил немного у одного крестьянина, у которого есть корова.

Для Марио было совершенно ясно, что значило это "одолжил". Но Винченцо улыбался, очень гордый собой.

- Целую бутылку! - проговорил он.

- Украл? - воскликнул Марио.

Ребята с удивлением уставились на него, как будто не понимая, о чем он говорит. Потом оба рассмеялись, а Марио стало даже как-то совестно за свой вопрос. Ведь должны же они в самом деле что-нибудь есть! А кроме того, кто знает, может быть, они сделали это даже ради него! Он был не слишком щепетильным, когда воспользовался гостеприимством этих ребятишек. Тогда он их ни о чем не спрашивал; так стоит ли теперь быть чересчур придирчивым? Разве они уже не сделали для него больше, чем он мог ожидать?

С этими мыслями Марио уселся рядом с ребятами и принялся за свою долю молока, поминутно вытирая слезы, градом катившиеся у него от дыма, который продолжал валить.

- Право, ребята, я вам очень благодарен, - пробормотал он, допив кружку.

Ни один из мальчишек даже не взглянул на него. В конце концов, думал Марио, для них это самая обыкновенная вещь, даже, можно сказать, развлечение. Что ни говори, ребята - всегда ребята. Им, должно быть, самим страсть как интересно прятать человека, которого разыскивают и который неизвестно что натворил.

В эту минуту Чиро что-то шепнул Перчинке. Мальчик посмотрел на Марио и поднялся с земли.

- Ты правда хочешь умыться? - спросил он.

Потом, сделав мужчине знак следовать за собой, повел его по лабиринту переходов в огромную сырую комнату, в которой, вероятно, когда-то помещалась монастырская прачечная. Там стояла источенная сыростью и временем каменная ванна, над которой торчал невероятных размеров кран.

- Вот не знаю только, работает он еще или нет, - признался Перчинка, и на его чумазой рожице появилась смущенная улыбка.

Марио попробовал повернуть кран, заржавевший от долгого бездействия. Послышалось шипение, потом какой-то клекот, и наконец хлынула струя воды, окатившая обоих. Марио сбросил рубашку и нырнул в мощный водопад, низвергавшийся из крана, с удовольствием подставляя под прохладные струи лицо и руки. Перчинка немного насмешливо, чуть изумленно посматривал на него, потом, словно набравшись храбрости, шагнул к крану и, как только Марио отошел от ванной, сунул голову под струю воды. Однако уже в следующую секунду он отскочил в сторону, зажмурив глаза и тряся черными кудряшками, с которых стекала вода.

- Холодная! - воскликнул он.

- Верно, - подтвердил Марио. - Зато потом будет тепло. Надо только сразу вытереться.

Когда они, смеясь, возвращались обратно, Марио подумал, что, может быть, именно этот маленький случай будет первым камнем в здании их дружбы, и, даже если он ошибается, хорошо уже и то, что мальчик добровольно сделал самое для себя неприятное - умылся!