Дэвид Гланц - Восставшие из пепла. Как Красная Армия 1941 года превратилась в Армию Победы

Даже сегодня, спустя свыше десяти лет после того, как оковы, наложенные на исторические исследования и снижающие их достоверность, казалось бы, сгинули вслед за крахом Советского Союза в 1991 году, прежние ограничивающие точность внутренние запреты по-прежнему действуют. Теперь они подкреплены тенденцией защитить традиционное величие победы Красной Армии в войне, а также репутаций тех «великих капитанов», которых прежние исторические труды возвели в роль истинных архитекторов победы. В стране, у которой весьма немного героев, сохранение этих фигур в качестве «икон» потребовало дальнейшей манипуляции историческими фактами {371} .

Еще одна причина того, почему столь трудно объективно определить профессиональный уровень и военный талант старших командующих Красной Армии времен войны, заключается в том, что они стали жертвами стереотипов, навязанных миру поколением офицеров вермахта, которые написали в послевоенные годы собственные воспоминания. Движимые либо стремлением к самооправданию, либо одержимые желанием обвинить во всех поражениях вермахта Гитлера, большинство этих офицеров, за некоторыми примечательными исключениями, обливали презрением воинскую доблесть своих противников из Красной Армии. Вот еще более-менее смягченная версия данного стереотипа:

«До некоторой степени высокие боевые качества русских снижаются их несообразительностью и природной леностью. Однако входе войны русские постоянно совершенствовались, а их высшие командиры и штабы получали много полезного, изучая опыт боевых действий своих войск и немецкой армии, Они научились быстро реагировать на всякие изменения обстановки, действовать энергично и решительно. Безусловно, в лице Жукова, Конева, Ватутина и Василевского Россия имела высокоодаренных командующих армиями и фронтами. Командиры младшего и нередко среднего звена все еще страдали нерасторопностью и неспособностью принимать самостоятельные решения — из-за суровых дисциплинарных взысканий они боялись брать на себя ответственность. Шаблон в подготовке командиров мелких подразделений приводил к тому, что они приучались не выходить за рамки уставов и наставлений и лишались инициативы и индивидуальности, что является очень важным для хорошего командира. Стадный инстинкт у солдат настолько велик, что отдельный боец всегда стремится слиться с „толпой“. Русские солдаты и младшие командиры инстинктивно сознавали, что, если они будут предоставлены самим себе, они погибнут. В этом инстинкте можно видеть корни как паники, так и величайшего героизма и самопожертвования {372} ».

И наконец, в определенные периоды войны, такие, как операции «Барбаросса» и «Блау», сопутствующий военным действиям общий уровень хаоса бывал столь велик, что трудно, а то и просто невозможно определить реальные возможности командующих Красной Армии и проявленные ими способности — когда политические просчеты Сталина ставили их в такое положение, с которым уже никак не справиться. Например, вполне ли разумно предполагать, что прежние командиры Красной Армии — например, прославленные, но подвергнутые перед войной чистке руководители вроде Тухачевского, Уборевича, Гамарника, Якира и Корка — могли в июне 1941 года более эффективно противостоять вермахту, чем польские, французские и английские командиры в 1939 и 1940 годах? Учитывая эти реалии и при отсутствии полных биографических сведений, самый лучший (если не единственный) способ оценить способности старших командующих Красной Армии — сделать это на основе их конкретных достижений на постах командующих [139]и того впечатления, которое они производили на подчиненных солдат и офицеров.

Вскоре после начала войны, в июле 1941 года, Сталин назначил трех своих давних приспешников, маршалов Советского Союза Ворошилова, Тимошенко и Буденного, командовать силами новых главных направлений — Северо-Западного, Западного и Юго-Западного. Отныне эти три маршала отвечали за управление войсками Красной Армии, сражавшимися на трех жизненно важных оперативных осях. Хотя все они были наиболее доверенными, опытными и, надо полагать, наиболее компетентными старшими командующими, ни один из трех не смог противостоять наступлению вермахта. Действуя негибко и никогда не контролируя положение, они пытались осуществить оборонительные планы, которые немецкая тактика блицкрига уже сделала совершенно неуместными.

Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденныйпрославился, командуя во время Гражданской войны знаменитой 1-й Конной армией. После войны с 1924 по 1937 год он служил инспектором кавалерии, с 1937 по 1939 год — командующим Московским военным округом, а в 1940–1941 годах — первым заместителем наркома обороны {373} . Хотя Буденный и был любимым сталинским кавалеристом, он оказался совершенно не в своей стихии, пытаясь иметь дело с современной мобильной войной, характерной для боевых действий летом и осенью 1941 года. В результате, хотя он и командовал с июля по сентябрь Юго-Западным направлением, а с сентября по октябрь — Резервным фронтом, Буденный большей частью оставался пассивным и чуть ли не сторонним наблюдателем тех катастроф, которые обрушились в июле на его войска на Западной Украине, в августе под — Уманью и Киевом и в октябре — под Вязьмой и Брянском.

Не пав духом от весьма посредственной боевой отдачи Буденного в 1941 году, Сталин в начале 1942 года назначил его командовать войсками нового Северо-Кавказского направления — только для того, чтобы тот «председательствова» при печально знаменитой Крымской катастрофе мая 1942 года. [140]Несмотря на свои катастрофические провалы в области командования, Буденный руководил Северо-Кавказским фронтом с мая по август 1942 года, после чего Сталин до конца войны перевел его на носящие в основном церемониальный характер посты начальника кавалерийских войск Красной Армии и члена Высшего военного совета при Народном комиссариате обороны. Хотя во время Гражданской войны Буденный был умелым, смелым и впечатляюще успешным кавалерийским командиром, к 1941 году его время явно прошло. Как показывает его послужной список, он был просто не способен эффективно командовать крупными силами в современной механизированной войне {374} .

Как и Буденный, маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошиловпрославился во время Гражданской войны, когда он помогал Сталину в обороне Царицына, а позже организовывал 1-ю Конную армию Буденного и служил в ней комиссаром {375} . После участия в подавлении Кронштадтского мятежа в 1921 году Ворошилов с 1921 по 1924 год командовал Северо-Кавказским и Московским военными округами, в 1925 году помогал М. В. Фрунзе реорганизовать и реформировать Красную Армию, а затем в качестве народного комиссара по военным и военно-морским делам с 1925 по 1934 год помогал Сталину укрепить его положение в качестве абсолютного диктатора Советского Союза. В награду за свою преданность Ворошилов с 1934 года по начало 1940 года служил наркомом обороны — но во время советско-финской войны на него легла основная ответственность за неожиданно низкую боевую отдачу Красной Армии. Хотя Сталин по ее окончании и заменил Ворошилова на этом посту маршалом Тимошенко, он оставил Климента Ефремовича заместителем председателя Комитета обороны СНК — на этом посту Ворошилов и находился к началу войны.